Три закона. Закон первый – Выживание

Но, кажется, тут вмешалась ещё и четвёртая причина, мне пока не совсем понятная… Оказавшись среди своих, в родной обстановке, я вдруг ясно ощутила — здесь никто никогда не поймёт, что же со мной произошло… Здесь всё отстоит настолько далеко от пережитого мною! Разве они, никогда не покидавшие безопасных стен города, могут себе представить каково это — не дыша лежать на сырой земле, кишащей насекомыми, и молить небо, чтобы безумный зверь тебя не заметил? Или как ночевать привязанным к дереву посреди джунглей? Или как пахнет чужая кровь? Или — как убить живое существо?..

А каково это — при всех перечисленных нюансах доверить свою жизнь и здоровье одному человеку, свято верить ему и в него, а потом понять, что ты — всего лишь средство саморекламы и ничего больше. И для достижения нужного эффекта он без сомнений рискнёт тобой, продолжая так же по-братски хлопать по плечу.

Все события и впечатления рейда вдруг стали чем-то личным между мной и этим человеком. Мне не захотелось никого в это посвящать. Мне захотелось разобраться в этом самостоятельно.

Поэтому я рассказала родителям лишь часть правды. Характерами мы с ним не сошлись, он меня постоянно прессовал, кучу всего плохого пережила, знать не желаю никакую охоту и никого, кто с ней связан. За долгими и обстоятельными беседами они пришли к выводу, что всему виной шальной гормональный фон… И пытались мне это объяснить. Они были на его стороне! Даже когда я рассказывала какие-то конкретные случаи его поведения. После этого мне опять показалось, что, и узнав корневую причину конфликта, они не изменят мнения о нём. То же касалось опасностей и тяжестей самой квазиантропной охоты. Похоже, я оказалась права, оставив самые болезненные эмоции при себе…

В течение недели ничто не напоминало о случившемся — разве только посещение врачей и домашний режим отдыха. На следующий же день после моего возвращения родители получили письмо с «настоятельными рекомендациями» от специалистов санатория «Озеро острова». Ведущий врач выражала неудовольствие тем, что процесс реабилитации их дочери был прерван. После пережитых нагрузок и стресса это может иметь плохие последствия, не зря же срок лечения продлили. Список необходимых процедур и официальных направлений прилагался. Так что в школу я не вернулась и даже с ломящимися в дверь друзьями мне общаться запретили. Я провела следующие восемь дней, валяясь, читая книжки и слушая музыку.

А по прошествии указанного времени настал момент встречи с моим бывшим руководителем.

Я уже успела отдохнуть, поостыть — словом, реабилитироваться. Будущее казалось весьма ясным — сбежав от своего наставника, нарушив договорённости и даже закон, я проявила себя с такой стороны, что ни один нормальный человек иметь со мной дело не захочет. Но ключевое слово здесь — «нормальный».

— Ну, здравствуй, моя девочка, — прозвучало с порога ровно через десять дней с момента последней нашей встречи.

Родители отсутствовали, как и в самый первый его визит ко мне домой. Но на этот раз я не испугалась — уже была готова к его появлению. Рано или поздно оно было неизбежно. А позавчера наступил срок нашего возвращения в Мегаполис.

— Здравствуйте, господин Мичлав. Проходите, — произнесла я так, словно ничего не произошло, словно вообще никаких претензий к этому человеку не имела, и мне показалось бы странным, если б он их ко мне имел.

Охотник прошёл уже знакомым путём в гостиную — вновь весь в чёрном, даже куртка на месте. Странно, вопреки ожиданиям, он не зол и даже не мрачен. Улыбается совершенно благодушно, открыто разглядывает мой внешний вид, словно в нём что-то могло измениться. После санатория выглядит ещё более свежим, чем обычно — как насосавшийся крови паразит. Как будто бы даже ещё больше стал…

— Позвольте спросить, как ваше здоровье? — поинтересовалась по правилам вежливости.

— Здоровье — прекрасно! — валясь на диван, отвечал он.

— Как ваше плечо?

— Плечо — вообще шикарно! Только не делай вид, что тебе это интересно, — он хохотнул. — Я к тебе с хорошими новостями. Решил зайти по-свойски, без всяких официальных вызовов.

— Я вас слушаю.

Он с прищуром оглядел меня ещё раз, будто хотел найти изъян в стене безупречной вежливости перед ним.

— Ты получишь ранее оговорённую сумму, и из неё ничего не вычтут из-за твоего… выкрутаса. Я поговорил с «кассой», сказал, что тебе срочно пришлось уехать — они не имеют претензий.

Ну конечно, стали бы заказчики страдать из-за того, что я отказалась от оплачиваемого ими же лечения!

— Спасибо, — покивала с пониманием.

Мичлав вздохнул и безнадёжно покачал головой.

— Глупо, малышка. Знаешь понятие такое — недовосстановление? Вот и у тебя такая же бредятина теперь.

— Я здесь обошла врачей.

— Правильно организованные отдых и работа! — чуть повысил он тон. — Вот лучшие врачи!

Терпеливо слушаю, опустив глаза.

Кольнуло некоторое разочарование — наставник не выглядел разозлённым, не выглядел так, будто пришёл разбираться с моим поведением. Казалось, что мы расстались только вчера, и только случайно наступив один другому на ногу.