Три закона. Закон первый – Выживание

— Господи, сколько мы отмахали за четыре дня! — протянул я, оглядывая пространство под нами и чувствуя усталую дурноту. — Но как узнать всё ли очищено?

— Программа, потом проверка, — нехотя отвечал охотник, подставив изрядно заросшее лицо солнцу. — Давай об этом потом, а? Сядь.

Я пристроился рядом с ним и вытянул ноги с тем же удовлетворением. Моим ногам до его ног ещё расти и расти! Он тоже обратил на это внимание, хмыкнул, покачал кудрявой головой.

— Завтра будет десятый день, — лениво пророкотал он, поводя мощными плечами от явного неудобства возлежания на камнях. — Что думаешь о такой вакансии?

— Ох, ещё рано делать выводы… — начал я заученную школьную песню, но тут же был прерван смешком:

— О чём рано делать выводы, парень? Ты лично кокнул уже под сотню квазиантропов! К тому же, не верится мне, что ты не думаешь об этом в любое свободное от стрельбы время. Бросай ваши щенячьи штучки и отвечай, если спрашиваю.

— Хорошо-хорошо, да, я думаю! — под гнётом начальника и усталости пришлось сознаваться. — И я понимаю, зачем всё это делается. И что этим кто-то должен заниматься. И что это большая услуга всему человечеству. Но… Неужели при нынешнем уровне науки невозможно придумать какое-нибудь другое оружие против этих несчастных? Какое-нибудь более… честное…

— Честное — оружие? — Мичлав добродушно посмеялся, глядя на меня сверху вниз. — Малыш! Честного оружия нет и никогда не было в мире. Если бы оружие было честным, оно бы не выполняло своей главной функции. Право сильного, право умного — это уже нечестно — в каком бы виде оно не исполнялось. Так… За это и выпьем.

И вдруг он извлёк из кармана ту самую, печально знакомую мне, флягу! Я её узнал сразу же и не мог ошибиться в предназначении содержимого!

— Вы что, с собой алкоголь взяли?! Но это же запрещено!

— Да тут немного, — оскалился он, на моих изумлённых глазах неторопливо отвинчивая крышку. — Остальное в лагере.

— В лагере?! Но вы же на смесях, отравитесь!

— От пары глотков ничего не будет, кроме пользы. Только накатит быстро. Не волнуйся, буянить не буду.

Он наконец откупорил флягу и, запрокинув голову, начал вливать в себя её содержимое. Я заворожённо смотрел, как ходит вверх-вниз впечатляющий кадык. Это напоминало рычаг колодца.

Как-то вмиг стало плохо. Голова закружилась, замутило… Усталость дала о себе знать.

В плечо ткнули, и фляга появилась перед глазами. До ноздрей сразу донёсся едкий запах спирта.

— Мне нехорошо… — сказал я ей.

— И мне. Но сейчас полегчает, — хрипло отозвался наставник и прокашлялся, вытирая мокрые губы о локоть.

— Нужно ведь заново обработать раны…

— Выпей, держи.

— Мне же нельзя…

— Ну хоть понюхай. Давай вруби что-нибудь, я сейчас сдохну от этой тишины! Что-нибудь пободрее, ну!

Я вдруг испугался. И быстренько открыл в часах последнюю скачанную папку. Это была местная музыка. Её я успел загрузить ещё в отеле, когда мы только приехали — уж очень вдохновился услышанным на улице.

Мелодия зазвучала, как привет из другого, потустороннего мира. Слушая, я растёкся рядом с охотником. А он, прикрыв глаза, дышал глубоко и спокойно. Многочисленные ссадины на его лице и руках уже схватились, готовые зажить. И от него несло запахом алкоголя.

Молодой мужской голос пел в самых игривых южных интонациях. Это было что-то про «тебя», «любовь», «счастье». Ритм — такой беззаботный, солнечный и горячий! Я тоже закрыл глаза. И увидел танцующих людей в коротких шортах и ярких майках.

Что-то внутри головы расслаблялось так быстро! Поднять веки оказалось неожиданно легко. Вдохнул — а грудная клетка будто стала в два раза шире! И она тут же наполнилась новой дозой алкогольных испарений.

— Что, надышался? — ухмыльнулся Мичлав на моё удивлённое лицо.

Взгляд его подёрнулся ленивой мутью.

— Мне нельзя, — на автомате выдал я.

— Да я уж вижу!

— Слуште… А мне вот вообще будет, что рассказать дома! — язык с трудом повернулся в нужную сторону.

— Аха-хах! Нет, парень, охотника поймёт только охотник.

— Му-зы-ка… Я уже забыл, что это такое!..

Песня сменилась, ритм стал покруче, слова понаглее. А люди в моём воображении продолжали танцевать на яркой улице, прямо как в наш первый день на острове — только пожёстче!

Со второго раза я поднялся на ноги. И начал танцевать вместе с ними — прямо на раскалённых камнях, будто это и была та самая улица. Господи, как мне тяжело и хорошо одновременно! Я остался в живых после всего! И выплясывал, злорадствуя над испытанием, которое мы ПРОШЛИ! А всё кругом качалось и вертелось!

Мичлав смотрел с ленивым интересом, будто раздумывал, как на это должен реагировать наставник. Да никак — он пожал плечом и снова коротко приложился к фляге.

— Только не говорите, что это нормально и у вас тоже было! — не чувствуя ни капли смущения, пропел я.

— Не-ет, до такого я не доходил, — хмыкнул он.