Три заложника

– Ничего особенного, – ответил я. – Медина прекрасный охотник, у них с Клейбоди приятельские отношения. Думаю, он даже не подозревает, что я здесь. Да и все это уже в прошлом. У него одно желание – никогда с нами не встречаться.

До шести утра я проспал как убитый, но едва открыв глаза, почувствовал такую тяжесть на сердце, что не смог оставаться в постели и отправился на пруд купаться. Купание меня взбодрило, да и невозможно было предаваться унынию в такое восхитительное утро, когда вся долина наполнена переливами птичьего пения и журчания воды. Ветер едва ощущался, но я заметил, что он переместился к востоку, что было хорошо для охоты в Корри-на-Сидхе.

Ангус и Кеннеди ждали меня у курительной.

– Думается мне, – протянул мой старший проводник, – сегодня мы добудем оленя. Вчера Кеннеди видел крупного самца на Бхеинн Фхада… стоунов девяносто… Вот только рога он как следует не рассмотрел. Лучше бы нам выдвигаться прямо сейчас, сэр.

Мэри вдруг прошептала мне на ухо:

– Это не опасно, Дик? Ты вполне уверен?

Никогда еще я не слышал в ее голосе столько тревоги.

– Ничуть, – рассмеялся я. – Я рассчитываю вернуться к чаю. И ты сможешь все время следить за мной в телескоп.

Вышли мы в девять. У ограды я оглянулся, и в моей памяти отчетливо запечатлелась мирная картина: Том Гринслейд, возящийся с удочками на скамье в саду, Арчи, покуривающий трубку за чтением «Таймс» трехдневной давности, няня, уводящая на прогулку Питера Джона – и Мэри, провожающая меня до странности напряженным взглядом. Дым вертикально поднимался из кухонной трубы, а в розовых кустах перекликались зяблики.

Я мог никогда больше не увидеть все это. И ни жена, ни друзья не могли мне помочь: это было мое дело, и я должен был с ним справиться сам.

Мы перешли через мостик и начали пробираться через заросли лещины вверх по склону.

Так начался один из самых необычных дней в моей жизни.

Глава 21 Как я выслеживал добычу посерьезнее оленя

С 9 утра до 2:15 пополудни

Разумеется, я не мог строить никаких планов, и не имел ясного представления о том, как решить проблему с Мединой. Я был уверен, что сейчас он где-то в горах, и если у него возникнет хоть малейшая возможность, он попытается меня убить. Что касается меня, то не думаю, чтобы мне тоже хотелось его убить. Но я не анализировал свои ощущения, а повиновался слепому чутью и воле судьбы.

Корри-на-Сидхе отделен от долины реки Айсилл стеной из камней и щебня, по которой цепью красивых каскадов спускается поток Алт-на-Сидхе. Мы взбирались наверх по беспорядочному нагромождению каменных плит и валунов, среди которых вилась едва приметная тропка. Лишь очень крепкий и выносливый пони способен преодолеть такой сложный подъем. День только начинался, но уже было жарко, и горная долина позади нас плавала в прозрачной дымке. Кеннеди, как обычно, пыхтел и смахивал пот со лба, зато сухопарый Ангус шагал, как по тротуару в Глазго.

На краю корри мы сделали привал, чтобы осмотреться и определиться с направлением ветра, что в горах не так-то просто. Ангус был уверен, что когда мы поднимемся выше по склону, он будет дуть нам прямо в левую щеку. Оленей долго искать не пришлось: на правом берегу реки паслось большое стадо ланок, еще одна группа с несколькими молодыми самцами поднималась по склону Бхеинн Фхада. Но трофейных экземпляров среди них не было.

– Крупных самцов надо искать на вершинах, – со знанием дела заметил Ангус. – Попробуем подняться вверх и выше по реке.

То было непростое восхождение. Мы поднялись на три тысячи футов и пересекли склон хребта под верхним скальным гребнем. Там перед нами открылась вся чаша корри. За седловиной темнели вершины, расположенные за пределами долины Рискуилл. Мы снова осмотрелись и заметили небольшое стадо на противоположной стороне потока Алт-на-Сидхе. Олени находились слишком далеко, чтобы рассмотреть их как следует, но среди них виднелась пара ветвистых рогов, и я решил подобраться поближе.

По склону пришлось спускаться крайне осторожно – в углублениях и расщелинах могли скрываться олени. Примерно на полпути я снова навел бинокль на стадо и выбрал крупного самца со сломанным рогом. Ангус согласился с моим выбором, и мы стали спускаться по ущелью к реке. Зрелище добычи заставило меня позабыть обо всем, и в следующие полтора часа я думал только о том, как бы подобраться к самцу на расстояние выстрела.

Мы буквально проползли вверх по правому берегу речушки Алт-на-Сидхе и свернули вдоль еще меньшего притока, спускавшегося с Бхеинн Фхада. Все это время животные нас не видели, а ветер дул в нашу сторону. Сочтя, что мы находимся примерно на одной линии с выбранным мной самцом, я отполз от берега к холмику, из-за которого его было хорошо видно. Олень оказался массивным, рослым, но на единственном роге было всего девять отростков. Но в любом случае, с таким зверем не стыдно было вернуться домой.

Минут двадцать я наблюдал за ним, а когда он вскинул голову, я уложил его одним выстрелом в шею с двухсот ярдов.