Три заложника

Он принял пистолет с радостью, заявив:

– Это и в самом деле на крайний случай. А что касается Ньюховера, то когда придет время, я задам ему такую трепку, каких свет не видывал. И неважно, что он превосходит меня в весе фунтов на десять!

На рассвете мы разбудили лорда Меркота. И пока небо меняло цвет с сапфирового на бирюзовый, направились вместе с ним через луга к тропе, ведущей на Снаасен. Добравшись до плато, мы свернули с тропы и обошли саэтер с тыла. Но сперва как следует вываляли юношу в мокрых кустах, после чего лицо его покрылось грязными разводами, а во взъерошенные волосы набились мелкие веточки и пыль. Затем мы пожали ему руку и засели в зарослях можжевельника, чтобы проследить за «возвращением блудного сына».

Картина была поистине безотрадная: Меркот брел в холодной полутьме к дверям дома, едва волоча ноги. С ролью он справлялся просто изумительно: как бы споткнувшись от мнимой усталости, он тяжело навалился на дверь и, якобы собрав последние силы, постучал. Довольно долго никто не откликался, но когда дверь отворилась, молодой человек попятился, изобразив внезапный ужас. Истошно заголосил женский голос, призывая кого-то в доме, и тут же на пороге показался Ньюховер в домашнем халате. Он сгреб Меркота за плечи, с силой встряхнул, а тот повел себя в точности, как и полагалось бы всякому недоумку: закрыл голову руками и заверещал, как подстреленный кролик. Затем его втащили в дом…

Мне стало не по себе от того, что приходится оставлять молодого лорда в одиночестве на целых пять недель, но я утешился мыслями о том, что он в свое время сделает с Ньюховером.

Мы поспешно вернулись в коттедж Петера Бойера, наспех позавтракали и отправились в Хауге.

По дороге мы договорились с Гаудианом, что он будет сообщать мне телеграммами о любых здешних событиях, а я, в свою очередь, буду поступать так же. Когда наступит день освобождения, он должен будет отправиться в Снаасен и сделать с нашим доктором все, что угодно, лишь бы тот оказался не в состоянии в течение двух-трех дней связаться с Мединой. В Мюрдале их обоих будет ждать моторный катер, на котором они доберутся до Ставангера – мне хотелось, чтобы он сам посадил Меркота на английский пароход и проследил за ним до самого отплытия. Кроме того, я вручил Гаудиану вполне солидную сумму, поскольку у нашего лорда при себе не было ни пенни.

Мы не стали затягивать прощание и сразу отчалили. Я хотел поскорее добраться до Флаксхольма, потому что погода вызывала у меня сомнения. В последние дни дул только легкий западный ветер, то теперь он начал поворачивать к северу и становился все крепче. В фьорде, защищенном высокими стенами скал было еще довольно спокойно, но наверху, в особенности на северном берегу, ветер уже бушевал не на шутку, поднимая снежные вихри.

Постепенно становилось все холоднее, и я попросил Юхана прибавить ходу. Вскоре после полудня мы вышли из-под защиты скалистых берегов в залив, где уже поднялось ощутимое волнение. Ветер нес брызги дождя, казалось, вот-вот разразится настоящий ливень. Что поделаешь – обычный ненастный апрельский день, с такой погодой я не раз сталкивался в Шотландии во время ловли лосося, и если бы мне требовалось всего лишь пересесть на пакетбот в Ставангере, я бы вообще не волновался. Но для того, чтобы оказаться в Англии, у меня оставалось меньше двадцати четырех часов, поскольку завтра же я должен встретиться с Мединой. И еще меня тревожил Арчи Ройленс. Ждет ли он меня на острове, и сможем ли мы совершить перелет через все Северное море в такую погоду?

Наконец сквозь водяную пыль, которую срывал с гребней волн ветер, показалась береговая линия Флаксхольма, и когда Юхан уже собрался повернуть на юго-запад, к Ставангеру, я попросил его не менять курс и высадить меня на острове. Я сказал моему шкиперу, что там разбил лагерь один мой английский приятель, а через пару дней нас с ним подберет его яхта. Йохан, очевидно, решил, что я спятил, но тем не менее не стал спорить.

Пока мы приближались к острову, я не видел на плоском берегу никаких признаков жизни, если не считать бессчетное количество гаг и одинокую скопу, которая восседала на выступающем над линией прибоя камне, как геральдический грифон. Юхан направил катер в глубокую бухту с каменистыми берегами. Я выбросил на берег чемодан и рюкзак, простился со шкипером, щедро его отблагодарив, и провожал взглядом его суденышко, пока оно не скрылось из виду. Потом, чувствуя себя полным идиотом, подхватил свои вещи и, подобно Робинзону Крузо, зашагал вглубь острова.

Мелкий дождь шел, не переставая, время от времени налетали порывы шквалистого ветра. «Просто идеальная погода для полетов, – саркастически подумал я. – В особенности, если требуется, преодолеет сотни миль над океаном».