Три желания для художника

Хм, кого это еще принесло на ночь глядя? Впрочем, не мое дело. Уж точно не ко мне пришли. Я пожала плечами и вернулась к книжке и тортику.

Но визитер не унимался. Звонок настойчиво тренькнул еще раз, а через несколько минут – еще раз.

Вот же неугомонный, кто бы там ни был! Ну не открывают, чего ломиться? Я недовольно фыркнула и, отложив книгу, решила глянуть, кто же там такой настырный.

Уж не знаю почему, но глазка во входной двери у Лео не было. Так что пришлось мне открывать дверь и… прочувствовать все эмоции художника, когда я свалилась на него, словно снег на голову. Передо мной стоял тот, кого я видеть не хотела, – Энди. С огромным букетом розовых роз.

– Привет, – виновато улыбнулся он. – Я…

– Пока, – грубо оборвала я его и захлопнула дверь.

А после стиснула зубы и мысленно выругалась.

– Шаира! – Энди постучал. – Я понимаю, ты злишься, но дай хоть извиниться!

– Не стоит, – отозвалась я. – Зла на тебя я не держу, но и видеть не хочу. Давай ты просто забудешь, что я есть в этом городе.

И, не слушая, что он там еще говорит, быстро сбежала наверх, в свою комнату. И, бросившись на кровать, лицом в подушку, закрыла уши руками. Звуки стуков и дверного звонка все равно прорывались, но недолго.

Я понимала, что веду себя как распоследняя идиотка, но ничего с собой поделать не могла.

Не люблю актеров. Терпеть не могу! Наслаждаюсь спектаклями, постановками, искренне восхищаюсь талантом, но… На пушечный выстрел не подойду. Всегда остается ощущение, что в жизни они точно так же играют и каждая их эмоция – ненастоящая. Продумана и выверена. Причем это семейное – мой старший брат Рихтер такого же мнения. Или это я такого же, как он? Не важно.

В общем, пусть Энди меня заочно простит, но общаться с ним я не собираюсь.

Но ощущение, что я поступаю нехорошо, осталось. Так что настроение было безвозвратно испорчено, и даже сон этого не исправил.

– Ух ты, какая хмурая мордашка! – поприветствовал меня утром Лео, войдя в кухню.

– И тебе здравствуй, – буркнула я, не отрывая взгляда от своей тарелки. – Ты вовремя вернулся. Десять минут назад завтрак доставили.

– Завтрак– это хорошо-о-о, – мечтательно протянул он. – Но сначала в душ бы…

– Остынет, – коротко сказала я.

– Уговорила, – хохотнул художник, плюхаясь напротив меня на табурет.

Кажется, хоть у кого-то в этом доме настроение не обретается ниже плинтуса.

Я искоса глянула, с каким аппетитом Леонард расправляется со своей порцией запеченного мяса с овощным гарниром, и со вздохом взяла вилку. Есть особо не хотелось, но надо!

Я успела отправить в рот несколько кусочков до того, как Лео вдруг замер, а затем внимательно на меня посмотрел:

– Куколка, за что ты Энди так отшила?

Аппетит сразу же пропал, так что я отложила вилку и вскинула глаза на художника:

– Нажаловался.

– Сказал, ты ему даже слова молвить не дала.

– Нам не о чем говорить, – безразлично пожала плечами.

Лео поджал губы и сложил руки на груди:

– Где логика, куколка? В том, что случилось, виноват только я. Моя идея, целиком и полностью, Энди лишь играл роль. Но меня ты простила, а его – нет. Вот скажи мне, – он подался вперед и опасно сощурился, – тебя так зацепило его фальшивое признание или просто мне поблажки, так как ты с меня хочешь контракт на три желания поиметь?

Я со свистом выдохнула. Начина-а-ается! Только вроде все выяснили, он ту же песню заводит!

– Ни первое, ни второе, – процедила я, сдерживаясь, чтобы не начать орать. – Мне нечего ему прощать, как ты и сказал – это была твоя идея, а не его. Я просто не хочу с ним общаться, мне неприятно. Что в этом неясного?

– То, что до этого вы с ним премиленько ворковали, – отозвался Леонард.

Вот же… шайтан лохматый. И чего пристал, спрашивается?! И ведь видно: не отцепится, пока ответа не получит. Ладно, скажу правду, что еще остается?

– Он актер.

– И?

– А я их терпеть не могу.

– Почему? – Сосед удивленно вскинул брови.

– Потому что лгут и притворяются, – со вздохом пояснила я. – И никто тебе не даст гарантию, что с тобой актер показывает себя настоящего, а не играет очередную роль. Что, собственно, и подтвердила та ситуация в доме Энди.

Леонард вытаращился на меня, словно на Творца во плоти, а затем вдруг расхохотался.

– И чего смешного? – недовольно спросила я, неодобрительно наблюдая за внезапным весельем.

– Изумительный пример женской логики, просто блеск, – простонал он и показал мне большой палец. – Ты сделала мое утро, куколка!

– Не поняла, – растерялась я.

Лео вдруг резко встал, а затем уперся ладонями в стол и навис надо мной. Мне сразу же стало до того неуютно, что я попыталась забиться поглубже в диван.

Что с ним случилось?!

– Двойные стандарты, куколка, – почти нежно проворковал он. – То есть мне всех джиннов под одну гребенку равнять нельзя, хотя меня пытались облапошить больше двух десятков из них. А зато тебе вот предвзято судить о людях – запросто.

И пока я после такого меткого удара хватала ртом воздух и пыталась собрать мысли в кучу, художник развернулся и направился к двери. На пороге он посмотрел на меня через плечо и, едва заметно улыбнувшись, сказал: