Три желания, или дневник Варвары Лгуновой (СИ)

— Вообще-то, полосатенького, — и куда более уверено закончили, — он так-то у меня один такой!

Повезло, в Риме их целых два было.

К слову, что за дурацкая привычка давать котам столь помпезные имена? Куда делись Барсики, Васятки и Мурзики?! Почему каждого второго зовут Карл Петр Ульрих Голштинский, а первого величают — Франсиско де Асис де Бурбон и Бурбон-Сицилийский, как минимум?

— Так ты возьмешь, Варь?

Ага, к незнакомому Дэну в съемную квартиру.

Он обрадуется, гарантирую.

Уже прям вижу, как мой будущий сосед будет счастлив узреть не только меня, но еще и четвероногое приложения.

А что?

У меня может тоже акция: «один плюс один»! Получи к бесплатному повару в подарок бесплатный провиант на самый черный голодный безденежный день.

— Извини, Свет, — остановившись у зеркала, я скорчила своему отражению печальную рожу, — не получится, у меня аллергия на шерсть.

— Лгунова, — моя замечательная подруга и любитель Сенеки по совместительству тяжело вздохнула, — уж мне-то не ври. Я помню, что у вас была кошка, с которой ты чуть ли не целовалась и спала. Нет у тебя аллергии.

А у тебя склероза.

К вящему моему огорчению.

А еще у меня нет больше веских причин, почему единственный полосатенький Сенечка не может у меня пожить всего две недельки.

Про выставление меня за порог с вещами я рассказывать точно не буду, а говорить, что тебя и кота твоего, Светик, я в гробу видала, было себе дороже.

Со Светой в принципе дешевле соглашаться, молчать и изредка поддакивать.

— Ладно, возьму я твоего Сенечку, — я устало вздохнула и потерла глаза.

Телефон радостно взвизгнул и, обгоняя по скорости Канделаки, рассказал какая я замечательная, какой еще более замечательный Сенечка, уверил, что он самый послушный на свете и что он не доставит мне никаких проблем, во просто абсолютно никаких.

Не засыпай я на ходу под ее щебетание, я бы насторожилась от столь частых повторений про идеальность и беспроблемность Сенечки, но глаза слипались, голос Светы убаюкивал, и я не заострила внимания на ее словах.

В конце концов, это всего лишь кот.

Разве я не справлюсь с ним?!

[1] Malum necessarium — от лат. «неизбежное зло»

2 июня

Две новости.

И нет, не хорошая и плохая, а обе плохие.

Сеня оказался не котом — это раз, Дэн оказался психом — это два.

Ах да, забыла, есть еще третья новость: я уже почти поверила в волшебность этого розового дневника. Еще немного и уверую окончательно, а после понесу эту веру в массы, начав с дарителя девчачьей мечты.

Пересчитать зубы и перебить почки ему все ж не помешает.

Впрочем, обо всем по порядку.

Утро — увы и ах, а заодно как обычно — началось не с кофе, а с бега проспавшей Милы, разбитого цветка и оглушительно-мерзкого бибканья Ромки.

И… я неправильно назвала последовательность.

Сначала засигналил Ромка, а потом разбился цветок с горшком… в паре метрах от капота Ромкиного крузера.

— Ты че творишь, истеричка психованная?!

Вот на этом вопле разъяренного тигра я вытащила голову из-под подушки и открыла глаза.

Истеричка психованная — это Милка, что с грохотом в этот момент уже закрывала окно, а после скрылась в ванной.

— Мил, ты чего? — путаясь в одеяле, я поплелась следом за ней и поскреблась в дверь.

Нет, Ромку Милка всегда недолюбливала, но на святое — холимый и лелеемый Ромкой Toyota Land Cruiser 200 — даже она покушаться в нормально состоянии не стала бы.

Тем более как можно швырять цветы из окна? А вдруг попадет в кого?

Жалко ведь: горшок разобьется, цветочек погибнет.

— Радуюсь понедельнику, — Мила дверь открыла и, дернув плечом, нехотя проговорила, — я смотрела куда кидаю, ничего с его драгоценной машинкой не случилось бы.

Ну-ну.

Мила с независимым видом прошлепала на кухню, а я проводила ее задумчивым взглядом.

Нет, то, что понедельник — день тяжелый, я всегда знала, а после сегодняшнего дня могла смело добавить, что тяжести в нем килограмм двести вместе с глиной и землей.

Ромка был злющий, поэтому я собралась в рекордные сроки и до дома Светика доехали мы тоже быстро.

Она еще сама не встала. Кидала на меня зло-обвиняющие взгляды, торопливо приводила себя в порядок и бросала уже томные взгляды.

На Ромку, что на свою голову решил подняться со мной.

Совсем от злости память видимо отшибло, забыл бедненький как по всей школе прятался от Светки, что была влюблена в него с пятого класса.

Старалась она, впрочем, зря.

Ромка был занят: думал как отомстить Милке за издевательство над его нервами и заново переживал те незабываемые секунды, когда цветок, судя по всему, вместе со всей Ромкиной жизнь пролетал перед его глазами.

— Где твой Сенека? — я зевнула и бесцеремонно прошла в зал, выискивая взглядом мою головную боль.

Думать, как буду договариваться с Дэном, я пока не хотела. В конце концов, экспромт — наше все! Главное не вспоминать, что последний раз я так говорила перед встречей с квартирной хозяйкой.

— Сенечка спит, — при упоминании любимца Светка переменилась, нежно заулыбалась и почти забыла про Ромку, — умаялся бедный.

Вот тут я и насторожилась.