Три желания Мэйв

А как же девушке заработать денег? Уверена на все сто, у меня нет никакого чудаковатого дядюшки, который вот-вот умрет и оставит мне состояние. Какая несправедливость: у каждого богатого дядюшки есть племянница, и это не я!

Разумеется, когда вырасту, я смогу поступить на службу и зарабатывать. Правда, моя семья подобное не одобряет. Ну и пусть! Плевать мне на неодобрение. Однако большинство профессий, доступных женщинам, – а известны мне очень немногие, – весьма плохо оплачивались. Опять же, если я окажусь прикована, образно говоря, к швейной машинке или доске с мелом, как мисс Гюнтерсон, у меня не выйдет отправиться посмотреть на пирамиды.

Кому-то выпало родиться в богатой семье, как Терезе Трезелтон. Другим, таким как я, хватает на пропитание, и все же этого мало, чтобы обрести истинную свободу. Я бросила взгляд на окна Миссионерской ремесленной школы и приюта для мальчиков и подумала, что кому-то вообще не досталось ничего.

Полагаю, мне следовало быть признательней, вот только я хотела от жизни гораздо большего. Богатого дядюшки у меня нет, зато есть чудо: джинн, исполняющий желания, и у меня еще осталось одно. Так почему не пожелать безмерного богатства и не освободиться навсегда от чужих правил и требований?

Я не видела в этом плане ни малейшего изъяна и все же решила не торопиться. Два опрометчивых желания надежд не оправдали.

* * *

Начало происходить кое-что загадочное. Когда мне доводилось встретить Терезу Трезелтон – в столовой, в проходе классной комнаты или даже в вестибюле, она все время со мной сталкивалась, причем сильно. В первый раз я решила, это случайность. Во второй – списала на ее неуклюжесть. В третий подумала, что она просто злючка.

Но похоже, до меня слишком долго доходит. На четвертый я все поняла. Тереза пыталась выяснить, ношу ли я в кармане жестянку.

Вскоре мои подозрения подтвердились… Я шла к себе в спальню и уже завернула за лестницу, когда увидела Терезу, которая крадучись выходила из моей комнаты. Паршивка беззвучно затворила за собой дверь и украдкой посмотрела по сторонам. Сердце в груди так и замерло…

Тут Тереза увидела меня и стиснула зубы.

– Что-то потеряла, Тереза?

– Не знаю, куда ты его спрятала, но я его найду, – прошипела она. – Это война!

От облегчения я рассмеялась. Выходит, Трезелтон ничего не обнаружила, но мой смех лишь еще больше ее разозлил. Надо бы придумать тайник получше!

– Считаешь, это смешно, – фыркнула она, – бить меня по лицу, лишать кос… Ты за все заплатишь! Мы заберем джинна, вот увидишь. Противные девчонки вроде тебя его не заслуживают.

Она развернулась и бросилась к себе в комнату.

– А ты думаешь, что заслуживаешь всего! – крикнула я ей вслед. – Дражайшая Тереза Трезелтон должна владеть всем, чего ни пожелает.

– Полагаю, она заслуживает этого больше, чем такая негодница, как вы, – заявила мисс Саламанка, выскочившая в коридор, словно крот из норы.

* * *

Как-то вечером к нам в комнату по водостоку пробрался Томми, чтобы поболтать.

Алиса все еще болезненно воспринимала появление мальчика в нашей спальне, но визжать, по крайней мере, перестала. Мало-помалу я склоняла ее к преступной стезе.

Томми показал нам тонкий кожаный ремешок, который приспособил, чтобы привязывать на ногу совенку.

– С его помощью, – объяснил он, – я смогу взять Морриса на прогулку. Может, даже в парк.

– Вам разрешается гулять где угодно? – удивилась Алиса. – Нам – нет.

– Ну не совсем, – ответил Том. – Но перед каникулами присматривают не так строго. Учителя будут праздновать допоздна, а на утро не назначено уроков. Отличный шанс прогуляться.

Мне тут же стало интересно, а как справляет Рождество Том?

– Как у вас в приюте проходит Рождество? – спросила я.

Том тут же замкнулся.

– Ничего особенного. У нас бывают гости – из церквей и вроде того. – Он покрутил в пальцах кожаный ремешок, затем посмотрел на нас, увидел, что мы так и не отвели взгляда, и пожал плечами. – Да все отлично. Мы не ждем никаких подарков.

Последнее слово он выговорил сквозь зубы, презрительно, но я-то знала! Перефразируя Шекспира – «видите, мисс Стретфорд, я вас слушала! – сиротка этот уж слишком яро уверяет»[5]. Приютские мальчишки откажутся от подарков, только распрощавшись с жизнью.

– Я напишу тебе на каникулах, Том, – пообещала я.

Больше я ничего не могла для него сделать. Возможно, получится послать немного печенья.

– Не надо, – отмахнулся он, не поднимая глаз. – Воспитатели что-нибудь заподозрят. Писем никому из нас не пишут. Они вскроют конверт, а я… В общем, лучше не надо.

Если в приюте узнают, что Том дружит с девочкой, у него будут неприятности.

– Итак, скоро мы отправляемся в очередное приключение? – спросил он.

Алиса, которой будто бы полегчало, позеленела сильнее прежнего.

– Не сегодня, – сказала я. – Мне нужно как следует решить, что загадать в последний раз.

У Тома от предвкушения заблестели глаза. Он все еще думал, будто станет следующим.

– Алиса, скажи-ка, – начал он, – а что пожелаешь ты, когда дойдет твой черед?

– Мой черед? – недоуменно заморгала Алиса.