Три женщины

— Говорят, он евреев недолюбливает.

— Возможно, поэтому он и решил, что лучше от них избавиться. Он вполне согласен с вами, что сионистское движение отвлечет евреев от революционной деятельности. Но я хочу, чтобы Плеве поговорил с вами лично.

— Да разве он станет со мной говорить?

— Я уже добился для вас аудиенции. Только не забудьте, — Зубатов с улыбкой посмотрел на Маню, — называть его «ваше превосходительство». Когда войдете в кабинет, не садитесь, пока он вам не предложит. Сами беседы не начинайте. И еще. Убедительно прошу вас говорить только о сионизме. После беседы с министром вас примет князь Оболенский[778], товарищ министра финансов.

— А это еще зачем?

— Насколько мне известно, — лукаво прищурился Зубатов, — деятельность ЕНРП обходится недешево, и вы стеснены в средствах. Прикиньте расходы на газету, на рабочие клубы, читальни, столовые и подайте князю. Не забудьте включить разъезды, ведь вам теперь часто придется бывать в Питере.

Аудиенция состоялась 6 мая 1902 года в том самом Мариинском дворце, где всего месяц назад был убит предшественник Плеве — Сипягин.

В просторном кабинете, больше походившем на шикарный зал, Маня потерялась и не сразу заметила за огромным письменным столом круглолицего, упитанного человека с пушистыми белыми усами, в темном сюртуке. Он молча смотрел на нее, потом медленно поднял руку и жестом показал, чтобы она подошла. Лицо его ровно ничего не выражало. За спиной у министра висел огромный портрет Государя императора.

— А у нас дома… — начала Маня, но спохватилась, вспомнив наставление Зубатова.

— Что-с? — недовольно процедил хозяин кабинета, и только тут она увидела, что глаза у него карие и смотрят так пронзительно, что хочется как-нибудь укрыться от их взгляда.

А Плеве, смерив Маню взглядом с ног до головы и еще не предложив ей сесть, нахмурился. «Паршивая жидовка. И что в ней Зубатов нашел? Спит он с ней, что ли? Хотя, говорят, в постели жидовки хороши».

Маня тоже смотрела на всесильного министра, известного антисемита, и думала: «Индюк надутый. Точно как у нас во дворе».

— Мадемуазель Вильбусевич?

— Вильбушевич, ваше превосходительство.

— Да, конечно, Вильбушевич. Прошу, садитесь. Вы что-то изволили сказать о вашем доме?

— Простите, ваше превосходительство. Я только хотела…

— Ну, говорите, говорите, не стесняйтесь.

— У нас дома в столовой тоже висит портрет Государя императора.

— Вот как?

— Да, я с детства помню. Портреты наших родственников и рядом — Государь император. Мой отец — горячий монархист.

«Надо будет рассказать Государю», — про себя рассмеялся своей шутке Плеве, а вслух спросил:

— А кто ваш отец?

— Владелец мукомольной фабрики.

— И откуда же вы родом?

— Из-под Гродно.

— Мда… Ну, хорошо. Перейдемте к делу.

Аудиенция продолжалась полчаса. Маня рассказала Плеве об успехах ЕНРП и перешла к сионизму. Это движение завладевает умами многих тысяч евреев. Плеве тут же поинтересовался, в самом ли деле среди российских евреев так много сионистов и действительно ли они настроены уехать в Палестину. Маня ответила утвердительно и добавила, что, если его превосходительство поддержит сионистское движение, евреи этого никогда не забудут. Кивок головы его превосходительства приободрил Маню, и, забыв о наказе Зубатова, она обратилась к нему:

— Ваше превосходительство, не желаете ли встретиться с кем-нибудь из руководителей сионистского движения?

— Еще чего! — раздраженно бросил Плеве. — У меня только и дел, что встречаться с евре… — осекся он и уже более спокойно добавил: — Этим займутся другие. Вы можете идти.

Когда Маня ушла, Плеве позвонил секретарю и велел вызвать к нему Зубатова.

— Это в самом деле интересно, — начал он, когда Зубатов сел в кресло. — Ваша Вильбушевич неглупа, думаю, она может быть полезной.

— Совершенно верно, ваше превосходительство. Но независимо от этого на сионистском съезде будут мои люди.

Плеве усмехнулся про себя догадливости Зубатова и продолжил:

— Я хочу, чтобы на съезде присутствовал представитель Департамента полиции. Даже не один. Пусть следят за тем, чтобы обсуждали главным образом еврейскую эмиграцию из России. И еще. Я хочу видеть протоколы всех заседаний. Вы меня поняли?

— Так точно, ваше превосходительство.

13

После Маниной аудиенции у Плеве чиновники Департамента полиции вызвали в Петербург одного из руководителей минских сионистов Шимшона Розенбаума[779] и, к его удивлению, вручили официальное разрешение на проведение съезда сионистов в городе Минске.