Три женщины в городском пейзаже

Они пили кофе и растапливали камин, и жарили на огне черный хлеб, и это было вкуснее самых редких деликатесов. Да все рядом с Леной было божественным – и старый, приютивший их дом, свидетель их ласк и любви, и эти знакомые запахи – чуть прелого белья, сухих букетов, дерева, кофе и ее духов – горьковатых и острых, таких он раньше не знал.

Он стоял у окна и смотрел на темные деревья, очертания леса вдалеке, старые качели, скрипящие от ветра, на песочницу под березой, почти сгнившую, почерневшую. Интересно, чья она – Ленкина или ее отца?

Выплывшая из облаков луна на мгновения осветила сад, лес за забором, качели и старый сарай в углу участка.

«Как странно, – думал Туров. – Я счастлив, но почему на душе такая тревога? И почему такая печаль? Я боюсь этого разговора? Да, боюсь. И все-таки счастья больше, чем тревог и печали… Тогда – почему?»

Он обернулся – Лена лежала на диване, укрытая пледом до подбородка. Замерзла? Немного.

Камин, как всегда, разгорался плохо, а уж тепла от него ждать и вовсе не приходилось. «Надо прибавить огонь в АГВ, – подумал он и повел плечами. – Действительно зябко. Как странно – на дворе август, а я замерзаю». Он лег на диван и обнял ее. Вздрогнув, она сильнее прижалась к нему.

– Лен, послушай, – голос был хриплым, дрожащим, – нам надо поговорить.

Зевнув, кивнула:

– Валяй!

Он обнял ее за плечи и услышал стук своего сердца – ого! Пульс, наверное, больше ста. Она уткнулась ему под мышку.

– Эй, не спи! – попросил он и, пытаясь унять дрожь в руках, повторил: – Слышишь, не спи!

– Да не сплю я, – недовольно буркнула Лена. – Ну? Начинай! Что там у тебя?

– У нас, – ответил он. – У нас, Лен. В общем… – Он набрал побольше воздуха и громко выдохнул: – В общем, Ленка… Выходи за меня замуж. – И тут же замер от ужаса.

Она молчала. Ему показалось, что прошла вечность. Да нет, пара минут. От силы пара минут. Привстав на локте, посмотрела на него – внимательно, словно увидела впервые:

– Ты что, Тур? Серьезно?

– А ты сомневаешься? – Голос предательски дрожал, от хрипа переходя на натуральный сип.

Лена откинулась на подушку и… рассмеялась.

– Замуж? Ох, господи, Леша! А для чего, ты можешь мне объяснить? Какой же ты… маленький, Леша!

– Маленький? – обиделся он. – Ну думай как хочешь! Для чего? – переспросил он. – Для чего люди женятся? Для чего создают семью? Ну если тебе неизвестно, я готов объяснить. Замуж выходят и женятся, Лена, – продолжил он нарочито назидательным тоном, – люди, которые любят друг друга. Которым хорошо вместе. Которые не представляют жизни друг без друга. Которые… О господи! Хотят иметь совместных детей! Которые…

– Хватит, Тур! – оборвала она. – Ну что ты со мной, как со слабоумной? Я в принципе, Леша, догадываюсь. Только…

– Что – только? – перебил он ее. Сердце выпрыгивало из груди.

– Знаешь, – после паузы отозвалсь она, – я тебе расскажу одну историю. Наберись терпения, ладно?

Лена выпросталась из его объятий и потянулась за сигаретой. Устроившись поудобнее, со вкусом втянула табачный дым.

– В общем, так, поехали. Ты, наверное, кое-что знаешь. Или догадываешься. Домысливаешь что-то свое. Что-то – уверена! – рассказал тебе Град, а он, как известно, болтун. Что-то ты видел. Так что картину в общем представляешь. Ну а теперь подробнее, не возражаешь? Про отца моего ты все понял – академический сынок, привыкший к достатку и даже к роскоши. Тюфяк и нюня, неспособный принимать решения. Никакие, понимаешь? Вообще никакие. Всю его жизнь за него расписали родители – в частности, мать, моя бабка Елена Васильевна, ты ее видел. Ладно, про бабку потом. Единственный и горячо любимый сыночек окончил школу и поступил в институт. Вопросов не было – с такой-то фамилией! Сын академика Лыжникова, ты понимаешь. Лыжников – имя, пропуск, отметка – повсюду. Лыжников – человек известный, не хухры-мухры, ему все дороги открыты. Короче, звезда. А сынок – так, ни о чем. Учился средненько, талантов не проявлял. Плюс отсутствие характера – мямля, каких мало. Родители все понимали, но что поделать? Свои мозги не одолжишь, так же, как и характер. У деда были мозги, а у бабки характер. И если честно – ну я так думаю, – при всех дедовских способностях без бабки бы он ни фига не достиг. Мужчину делает женщина. Попалась бы другая, послабее и поглупее, – и торчал бы дедок максимум на кафедре физики в каком-нибудь институте. Ну и ладно, не гений сынок, но тихий и послушный, будем направлять, куда следует. Не пьяница и не гуляка, и то хорошо!