Три жены

– Знаешь, – спокойно сказал Волк. – Или напомнить? Он постарше и тебя, и твоего Антошки будет. Такой – в очках, с портфельчиком.

– Зачем тебе? – спросила Соня.

– А это уж, голуба, мое дело – зачем.

Волк снова взялся за бутылку и потянулся к Сониному стакану.

– Ну, хахаль это мой.

– Давно его знаешь?

– Да лет сто уже.

– Хорошо знаешь?

– Лучше не бывает, – зло усмехнулась Соня.

– Тогда – расскажи. Только подробнее, в деталях.

Соня подумала, покрутила стакан в руках, попросила сигаретку.

– Это все, что тебя интересует? – спросила она на всякий случай.

– Все.

– Ну тогда слушай…

Полтора часа Соня, запивая раздражение сладким вермутом, рассказывала Волку о Сергее. Все рассказала, с того первого их знакомства в ресторане, когда они с подружкой попали на банкет к каким-то грузинам. Соня рассказывала зло, смакуя подробности. Она поглядывала на Волка: с каждым поворотом рассказа его лицо становилось все пасмурнее. Может быть, Волк – это ее шанс освободиться от ненавистного рабства?

Сергей распоряжался ею, как своей вещью. Она ехала к нему по первому зову, делала все, что приходило ему в голову. Он осточертел ей. Она ненавидела ту минуту, когда, заставив ее в который раз воплотить его отвратительные сексуальные фантазии, он, блаженствуя с расстегнутыми еще штанами или вообще без них, гладил ее по голове и что-нибудь вещал. Столько высокомерия было в нем тогда, столько отвратительного самодовольства. «Ты – моя рабыня», – говорил он ей и долго потом смотрел в глаза. Ей надоели до смерти и его фантазии, и эта игра в гляделки, и то, что он считал ее своей вещью… Но Сергей оформлял документы, чтобы открыть наконец свое дело, где Соне отводилась важная роль. Он хотел, чтобы она стала его помощницей. Зарплату обещал такую, что она решила потерпеть его еще немножко. Ну хотя бы до тех пор, пока Антон не вытянет из матери достаточно денег, чтобы махнуть с ней куда-нибудь на Кипр и оттуда уже никогда назад не возвращаться. Лежать на пляже круглосуточно, слушать плеск воды…

– Волк, а Волк, ты меня слышишь? – спросила Соня, закончив, потому что тот смотрел в стену и не шевелился.

– Да.

У него в голове не укладывалось, как могло такое произойти… Как могло случиться, что его сестра выбрала себе такого муженька.

– Так он женат, говоришь?

– Женат. Только я ее никогда не видела. Даже не знаю, как зовут. Знаю, что она у него деловая.

– Что?

– Ну, бизнесом занимается, деньги зарабатывает. И отец у нее богатый. Он им квартиру купил, продукты возит. Они уж дома явно соленую рыбу сладким вермутом не запивают…

Соня налегала теперь на рыбку. Волк думал.

– Так говоришь, дело свое он открывает?

– Угу

– И ты веришь, что он тебя туда возьмет?

– Куда? – Соня прилично опьянела и, оторвавшись от рыбы, не сразу поняла, о чем идет речь.

– В дело.

– Да, обязательно.

– Почему ты так уверена?

– Потому что – кто ему еще поможет? Кому он нужен-то? Таким не помогают!

– Вот что я тебе, Соня, скажу. – Волк был до того серьезен, что она перестала жевать. – Ты теперь будешь держать меня в курсе его дел, поняла?

– Кинуть его собираешься? – поинтересовалась Соня.

– В каком-то смысле…

– Ну вот – только у меня работа наклюнулась!

– Тебя это не коснется, обещаю.

5

На прием к Сумароковым Максим явился при полном параде: черный костюм, отутюженная белая рубашка, галстук. С каменным от волнения лицом он позвонил в дверь, и ему тут же открыла хозяйка. Луиза Ренатовна внутренне содрогнулась при виде молодого человека. Выглядел он совсем не раскованно и не по возрасту серьезно. Пришел бы в джинсах, в футболке. К чему вся эта торжественность? Вряд ли Ладе это придется по вкусу.

– Здравствуйте, Максим. – Она подавила вздох. – Давно ждем вас.

Молодой человек протянул ей цветы в вытянутой руке.

Луизе захотелось плакать – вся ее затея летела к чертям: парень двигался как деревянный, руки и ноги у него от волнения не гнулись. Луиза, закусив губу, рассмеялась и тихо сказала:

– Да не волнуйтесь вы так.

И потянула его за руку в комнату.

– А вот и Максим…

Гости зашумели, кто-то подошел поздороваться.

– Я о вас только что рассказывал, – сказал ему Феликс Николаевич, пожимая руку. – Пойдемте, я познакомлю вас с Григорием Петровичем, его очень интересует наш будущий проект.

Максим с видом утопающего оглядел комнату. Лада сидела в углу на диване. Она равнодушно посмотрела на него, кивнула холодно, отвернулась. «Все пропало», – отчаянно подумал Максим, невпопад отвечая Григорию Петровичу.

За стол никто не садился. Гости разгуливали по комнатам с расстегайчиками и пирожными, которые великолепно пекла бабушка Максима. Все были заняты разговорами. Только Лада сидела неподвижно на диване, слабо улыбаясь на обращенные к ней реплики. Максим был на грани отчаяния.

Луиза сердилась. От этого и смеялась громче обычного, и съела три пирожных подряд, чего себе никогда не позволяла. В разгар вечера Максим неожиданно пропал. Луиза поморщилась: «Ну его». Она почувствовала и досаду, и облегчение: не нужно поминутно посматривать, чем занимается он и чем – Лада. Ох и молодежь пошла!