Три жизни Красина

А ведь он встречал где-то этого грека. Или для русского глаза все южане на одно лицо? Нет, определённо, он его где-то видел.

Леонид Борисович знает, что теперь ему по старой привычке подпольщика этот грек не даст покоя, пока не вспомнит, где он ему попадался.

В Крыму? Нет. Наверное, в Баку. В городе было много греков, персов, армян. Да и на строительстве электростанции у него работала разноязычная публика. Кого только не было.

А... вот и вспомнил! Нет, он с этим господином никогда не встречался, но с очень схожим и, чем чёрт не шутит, — братом его, может быть, он имел удовольствие видеться довольно часто.

Кто-то тихонько дотронулся до плеча.

Красин обернулся.

— А, это вы, Иван Васильевич!.. Что скажете, мой верный страж?

— Леонид Борисович, сколько раз я просил вас — называйте меня просто Ваней, молод я ещё, чтобы меня величали на «вы», да и по батюшке.

— Ладно, ладно, запомню!..

— Что-то вы присматриваетесь вон к тому, в котелке, похоже, армянину...

— Нет, Ваня, это грек.

— Вы его знаете?

— Его нет, но очень похожего на него когда-то знал.

— Уж не «паук» ли?

— Нет, Ванюша, хотя тот, знакомый, служил почти «по паучьему» ведомству.

— Это как же?

— В Баку, Ванюша, из-за границы, от Ленина приходила к нам разная литература. Тебе тогда ещё лет 12–15 было, ты не помнишь газету «Искра». Знаменитая была газета, на всю рабочую Россию, да что Россию!

— Я слышал, Леонид Борисович, мне батька рассказывал, он эту газету очень уважал.

— Так вот, получали мы её самыми различными способами. Едет кто-либо из-за границы, ему чемоданчик вручат. Неказистый, зато с секретом — в чемодане двойное дно, там — «Искра». Сотни три экземпляров помещалось, газета печаталась на очень тонкой бумаге. Или склеивали из газет круглую коробку, в неё дамскую шляпку. А в России коробку в тёплой воде размочат, газеты отделят, высушат, ну и переправят куда следует. На лошадях через Персию везли. Нас поэтому в редакции «Искры» «конягами» величали.

А с греком я познакомился на бакинской таможне. Приходилось ездить туда за посылками, прибывающими из-за границы. Конечно, рискованное это было предприятие, да без риска в нашем деле и шагу не ступишь. Я тогда в Баку строил электростанцию. Положение видное, главный инженер, один из директоров общества «Электросила». И жил под своей фамилией. У меня на строительстве работали почти все члены Бакинского комитета РСДРП. А вот послать на таможню за посылками было некого. Дворника или сторожа не пошлёшь. Хотя они были нашими партийными работниками, но жили по чужим паспортам. А на таможне сидели доки по паспортной части, «липой» их не проведёшь, это не полицейские ротозеи.

Вот и ездил. Помню, как-то раз получаю извещение — прибыл альбом из Мюнхена. Жарища стояла адская, на строительстве два-три человека копошатся, остальные сбежали к морю, купаются. Подали мне коляску. Нужно было дворника Дандурова предупредить, что уезжаю на таможню. Мало ли что, а вдруг нагрянут на станцию с обыском. Дандуров знал, где хранится литература, шрифт для типографии, знал он, и как зажигаются нефтяные форсунки. Зажжёшь её около входа в хранилище — ну и не пробраться фараонам. Так вот — жарко, нет сил идти искать Дандурова. А тут попался мне на глаза мальчишка, Ибрагимка, сын другого сторожа. Я ему и говорю — найди Дандурова, скажи, что я на таможню поехал. А Ибрагим стоит и смотрит на меня испуганными глазами. Только потом я узнал, что прибежал Ибрагимка к Дандурову, чуть не плачет — начальник, говорит, к кровопийцам поехал. Долго Дандурову пришлось расспрашивать, пока он не допытался, что я на таможне. Оказывается, он сам рассказывал Ибрагимке «страшные сказки» про шайтана, Нептуна, вурдалаков, ну и таможенников приплёл — кровопийцами назвал. А мальчишка запомнил.

Кое-как добрался я до таможни, семь потов сошло. Захожу, а в комнате досмотра пусто, только пыль вьётся в солнечных лучах.

Позвал. Никто не отвечает. Ещё раз крикнул. Смотрю, из-за прилавка будто тыква показалась. Потом огромный нос. А глаза, видно, заросли бровищами. Этот чиновник — грек, как две капли на того вон похож. Сомлел на жаре и спросонок ничего понять не может. Взял квитанцию и, покачиваясь, побрёл за посылкой. Приносит и суёт мне какой-то здоровенный альбом. Технические альбомы с чертежами я из-за границы получал часто. Да не из Мюнхена. Ну, думаю, спутал «кровопийца» со сна.

Открыл альбом — хоть плачь, какие-то рисунки зверей. Да такие плохие, что и смотреть не хочется. А грек тоже свой нос сунул, сон с него слетел. Посмеивается. Он, каналья, знал, что я инженер, строитель электростанции, и вдруг альбом с тиграми и крокодилами.

Только это я собрался ругнуть грека, как меня осенило — не в картинках дело, в переплёте. А он в палец толщиной, склеен кое-как.

Я альбом под мышку, на пролётку, и домой. И действительно, в переплёте были письма, газета «Искра» — в общем, целый арсенал нелегальщины. Ну, а картинки отдали Ибрагимке, тот долго ещё пугался, глядя на эти художества.

Красина утомил рассказ. После тюрьмы эти приступы внезапной усталости стали повторяться почти ежедневно.