Три жизни одного из нас

Вечером пятницы той же недели знакомая троица, оживленно переговариваясь и улыбаясь, выгрузилась с полными сумками из рейсового автобуса на вокзале своего городка. Еще днем они рыскали по магазинам областного центра в поисках дефицитных продтоваров, а также игрушек для своих отпрысков и сувениров для жен, и вот, после четырех часов маеты в переполненном по случаю конца недели автобусе, прибыли домой.

— А как постранствуешь, воротишься домой — дым отечества нам сладок и приятен! — совершенно неожиданно для товарищей пробасил Егор Павлович. Карцев с Хмельницким обалдело переглянулись и согласно рассмеялись.

— Ну что, всем ведь в разные концы, — поставил точку в совместном путешествии Карцев. — Давайте, ребята, до понедельника!

К дому Сергей подходил с некоторым волнением: как-то встретит его жена? Теща и сынишка ясно как, а вот Марина…

Отпирая дверь, он услышал звонкий Вовкин голос (- Папка приехал!!), затем его шлепающий бег и прямо на пороге подхватил на руки счастливого русоголового сорванца, внимая, как колотится сердце в его худеньком тельце, и ощутив, как в ответ ворохнулось свое. Внезапные слезы явились в глазах Карцева, он стал поспешно схлопывать их ресницами и, прижав теснее сынишку к груди, бодрым голосом спросил:

— Ну что, Вовка — божья коровка, уцелел без меня?

— Уцеле-ел! — басовито подтвердил сын. — Только я не божья коровка, а морковка…

— Не-ет, ты сегодня божья коровка, потому что сейчас полетишь на небко, — важно заверил его отец и стал подбрасывать хохочущего сынишку к потолку высокой сталинской квартиры.

В разгар веселья Карцев услышал тяжелые, неспешные шаги тещи и с сыном на руках обернулся ей навстречу.

— Как доехал, Сережа? — участливо спросила она, глядя холодноватыми, испытующими карими очами.

— Нормально, Маргарита Львовна, только тесно было, душно и дорога ужасно длинная, — дурашливо доложил зять. Теща невольно улыбнулась и, оттаивая, продолжила:

— Ты, наверно, проголодался, пойдем на кухню, я курицу потушила, как ты любишь, и еще сырники в сметане.

— Непременно. Только чтоб аппетит стал совсем зверским, постою немного под душем…

— Ох, дура я старая, конечно, с дороги-то…

— Папа, а можно мне с тобой под душ? — горячо вмешался Вовка.

— Что ты, — замахала руками теща, — ты и так лишнего пересидел, отца дожидаясь!

Тут дверь из большой комнаты открылась и на пороге показалась Марина — яркая, но уже грузноватая темная блондинка с энергичным, властным лицом. Мельком глянув на мужа и коротко ему кивнув, она сосредоточилась на сыне и сказала со всей строгостью:

— Довольно на сегодня капризов. Пора спать.

— Мама! А как же… Ведь я еще не видел, что папа мне привез!

— Завтра посмотришь. А то тебя с новыми игрушками до утра спать не уложишь!

— Вовчик, — как можно мягче подключился отец, — я действительно привез кое-что и оно будет твоим, но при одном условии…

— Каком?

— Если ты, проснувшись завтра, сумеешь его найти. А спрятать его я постараюсь хорошо. Только для этого мне нужно некоторое время. А также, конечно, чтобы ты уже спал и не подглядывал.

— Да-а, а вдруг я его не найду?

— Но ведь завтра суббота, в садик идти не надо. Так что времени для поисков у тебя будет предостаточно. В крайнем случае, мы сыграем с тобой в «горячо» и «холодно».

— А ты никуда не уйдешь?

— Что ты, я же только приехал!

О сделанном ему заманчивом предложении Карцев собирался рассказать жене и теще за ужином, однако Марина в кухне так и не появилась, заявив, что хочет досмотреть «Соломенную шляпку» — между прочим, двухсерийную и ранее ею виденную. Муж снес уже не первое косвенное оскорбление стоически, но соответствующая зарубка в его душе углубилась. Привычно лицемеря, он с юмором пересказывал Маргарите Львовне некоторые сценки из минувшей командировки и, не кривя душой, хвалил ее стряпню. А затем слушал отчет словоохотливой тещи, тоже склонной к юмору, о здешних событиях недели — в основном, конечно, связанных с Вовкой. Под конец своей продолжительной беседы они развеселились вовсю и расстались довольными друг другом — и теще пора была спать.

Из кухни Сергей прошел было в большую комнату, где обитали он, жена и сынишка, попытался, исправно сидя возле молчаливой жены, заинтересоваться происходящим на экране, но вскоре со вздохом встал (мысленно произнеся «Сколько можно смотреть этот раздутый пустяковый анекдот!») и, взяв с полки случайную книгу, вернулся на кухню. Раскрывши ее (оказалось: «Избранное» Паустовского), хотел читать, но не смог: в голове, как черви, копошились невысказанные и недодуманные мысли…