Три жизни жаворонка

Всю дорогу до дома они молчали. Шли быстро, снег хрустел под ногами. Когда открыли дверь, из кухни вышла бабушка Тая, прижимая палец к губам:

– Тсс, тихо, спит еще…

– Плакал? – тихо спросила Настя.

– Ну, поплакал маненько, не без этого, да… – деловито развела руки в стороны бабушка Тая. – Рано ему ишшо без мамки-то, чего уж…

– Да, рано… – вдруг покладисто кивнула головой мама. – На этом пока и решим, что рано, пусть будет так. Пусть, пусть… Все, что ни делается, все к лучшему. И папа бы так сказал, наверное, правда, Насть?

– Да, мам… – тихо откликнулась Настя, снимая куртку.

– Пусть Егорушка нормально растет, ладно. При матери, при родной бабке. А там видно будет, как дальше жить. Пусть…

* * *

– …Вот, Егорушка, посмотри… Тут дедушка твой… Сейчас мы ему цветочки положим, поговорим, ему и хорошо будет…

Мама нежно огладила фотографию на памятнике, потом продолжила свою тихую беседу с мужем:

– Посмотри, какой у тебя внучок большой вырос… Через неделю три года будем отмечать! Время быстро идет, Егор, ой, как быстро… Трудно нам без тебя приходится, но ничего, справляемся как-то. Правда, Настя так школу и не окончила, не получилось у нас… Дома с Егорушкой сидит. Зато он здоровенький растет, крепенький, не болеет почти. Жалко его нянькам-то отдавать… Ты прости меня, Егор, что так получилось с Настеной, не виноватая я… Сделала все, что могла…

Мама заплакала тихо, и личико Егорушки тоже скуксилось – вот-вот зарыдает вслед за бабушкой. Настя взяла его на руки, прижала к себе, проговорила быстро:

– Не надо, мам… Он же не понимает еще ничего, зачем ты его пугаешь!

– Но ведь надо и мне поплакать, сегодня же годовщина смерти все-таки. И ты поплачь. И Егорушка если поплачет – ничего страшного. Это хорошие слезы, чистые, от них вреда не будет.

Настя промолчала, вздохнула только. В последнее время она вообще с мамой не спорила. Видела, как она устает. А еще мама в последнее время часто заводила разговоры о том, как ей одной тяжело тянуть на своих плечах всю семью, и становилось ужасно неуютно от таких разговоров. Будто она неблагодарная нахлебница какая, села на мамины плечи и сидит, ножками дрыгает. Да разве у нее нарочно так получается? Мама же прекрасно знает, что не нарочно…

– Ладно, пойдем домой. Погостевали у дедушки, и хватит. К вечеру люди придут поминать, надо же стол накрыть… А у меня, как назло, голова с утра прямо раскалывается…

– Так я все сделаю, мам! Сейчас придем с кладбища, я Егорушку спать уложу, и ты тоже ложись, поспи вместе с ним. Я сама стол накрою, не переживай!

– Справишься?

– Конечно, справлюсь! Оля обещала прийти, она мне поможет!

– А Оля здесь, что ли?

– Да, на выходные приехала.

– И что, как у нее дела?

– Да нормально… Учится, третий курс оканчивает…

– Да, молодец у тебя подружка. Без высшего образования не останется. А я как подумаю, Насть… Ведь и ты бы сейчас могла третий курс оканчивать… И тоже бы приехала домой на выходной… И папа был бы жив, да… Как подумаю…

Настя в очередной раз почувствовала, как болезненно отозвались мамины слова. И в очередной раз подумалось – ну вот зачем она так… Неужели не понимает, как ей больно? Был бы жив папа, он бы за нее обязательно заступился. Да и сейчас надо просто повторять про себя его слова – маму понять надо, она не со зла… И чувство вины в ней взращивает не со зла… И обижаться на нее не надо…

Да она и не обижалась, чего уж там. Понимала, жалела и не обижалась. И впрямь она не со зла. Она же мама.

Пока мама с Егорушкой отдыхали, они с Олей накрыли на стол. Да и чего там накрывать – Настя успела приготовить поминальное угощение заранее, осталось только салаты заправить да мясо с картошкой в духовке запечь. Оля глянула вдруг умоляюще, положив руку на живот, сдвинула брови домиком:

– Настьк… Давай съедим чего-нибудь, а? Пока гости не пришли… Я такая голодная…

– Господи, да поешь, конечно! Вон сколько всего! – улыбнувшись, развела руки в стороны Настя.

– А ты?

– Да я не хочу…

– Конечно, ты с детства закормленная, а я… Я из голодного детства сразу перепрыгнула в голодную студенческую юность, мне иногда за целый день не удается что-нибудь перекусить! Я ж еще в больнице по ночам дежурю, стипендии ни на что не хватает…

– А Сережа? Он тоже по ночам с тобой дежурит?

– Нет… Нет, конечно… А почему ты про Сережку спросила?

– Да так…

– Ну, если уж спросила… Тогда я тебе все как есть скажу, Настька. Правда, не хотела раньше времени, ну да ладно! В общем, мы заявление в загс подали, скоро свадьбу будем играть. Сережка сегодня своим родителям должен объявить… Не знаю, как они такие новости воспримут… Ой, я так волнуюсь, Настька, если б ты знала! Прямо дрожит все внутри! Оттого на меня и жор напал, наверное!

– Да ты ешь, Оль, ешь… Вот сервелат возьми, ты же любишь…

– А ты что, Насть, не рада за меня, да?

– Почему же? Рада.

– А я по голосу слышу, что не рада!

– Да ну… Не сочиняй давай. Вечно ты ко мне придираешься.

– Да я не придираюсь… Просто ты априори не должна радоваться. Ты даже не спросила, почему мы уже на третьем курсе пожениться решили.

– И почему же? Ой… Неужели, Оль?.. Неужели ты…