Три жизни жаворонка

Забежала в дом, сразу понеслась наверх, в спальню. Тетя Маруся выглянула из кухни, удивленно посмотрела ей вслед. Потом подняла голову, спросила громко:

– С тобой все в порядке, Настенька?

– Да, теть Марусь, все в порядке…

– Обедать будешь?

– Нет, нет…

– Может, чаю тебе принести?

– Ничего не надо, теть Марусь! Я… Я сейчас посижу немного и снова из дому уйду… Да, я уйду, теть Марусь…

Села на кровать, попыталась успокоиться. Ну вот, решение и принято, кажется. Сама его словами обозначила – из дому уйду… И тут же обожгла другая мысль, осторожно-испуганная – а вдруг Борис узнает? Это же ужас будет, если он узнает… Да он просто убьет ее, и все! И Сашу убьет… Значит, все это не нужно, нехорошо все это, неправильно…

В сумке заверещал мобильник, и она автоматически вытащила его дрожащими пальцами, глянула на дисплей. Мама. Как подтверждение той мысли, что все это ужасно неправильно. И голос у мамы был такой, словно она хотела ей сказать – неправильно, неправильно!

– Ты где, Насть? Ты дома? С тобой все в порядке?

– Да, мам, я дома. И со мной все в порядке.

– А ты мне не врешь? Что-то вдруг сердце так захолонуло тревогой… Будто с тобой случилось что…

– Ничего не случилось, мам. С чего ты взяла?

Странно, как легко у нее получалось врать. И голос откуда-то взялся нежно-воркующий. И вопрос этот наивно возмущенный – с чего ты взяла?

– С чего взяла, с того и взяла, – сердито ответила мама. – Я ж все-таки не чужая тебе, я же мать! Я сердцем чувствую, когда с тобой что-то не так происходит! Может, у тебя с Борисом какие нелады пошли? Так ты скажи, я тебе посоветую, как себя вести да как подход к нему найти…

– Мам, да все хорошо! И с Борисом тоже все в порядке!

– А ты мне точно не врешь?

– Точно, мам.

– Ну, ладно тогда… Пойду Егорке обед разогревать, он сейчас из школы придет… Давай, пока!

– Пока, мам…

Потом она еще долго сидела, глядя в одну точку, и теребила телефон. А может, и недолго совсем. Может, пару минут. Время тянулось странно, как мед из ложки, и все никак не получалось принять решение – то ли сорваться и бежать бегом, то ли сидеть и ждать, когда время-мед вытечет без остатка…

Наконец поднялась с кровати, пошла в ванную. Захотелось почему-то в зеркало на себя взглянуть – может, там увидит чего.

Зеркало отобразило совсем незнакомое лицо. Счастливое. Другое. Живое. И глаза блестят счастьем так, будто это и не ее глаза вовсе… А еще глаза сказали – иди. Не смей передумать. Иди. То, что сейчас видишь в зеркале, – это ты есть на самом деле. Иди…

И с той секунды больше ни о чем не думала. Вышла из ванной, спустилась вниз, пошла к выходу. Тетя Маруся что-то спросила – она не расслышала. И остановиться не могла, чтобы переспросить.

К дому Саши пробиралась тайком, по тропинке от озера, меж заборов чужих усадеб. А вот и Сашин дом, кажется… И в заборе лазейка есть, можно огородом во двор пройти.

Он сидел на крыльце, опустив голову и сцепив пальцы в замок. Увидел ее, вскочил на ноги, шагнул навстречу, произнес тихо и хрипло:

– Настя… Я думал, ты не придешь… Я так измучился, Настя…

Он обнял ее так сильно, что голова закружилась. Еще пытался что-то сказать, но она проговорила быстро, почти задыхаясь:

– Молчи, Саш, молчи… И держи меня крепче, пожалуйста… Иначе я упаду…

* * *

– …Ты где была? – тихо, но яростно спросил Борис, когда она заявилась домой поздним вечером.

– У Оли была… Она только на один день приехала, и мы засиделись как-то… Заболтались… Я и не заметила, как время прошло!

И опять она врала так легко, будто всю жизнь только это и делала. Казалось, вранье было летучим и невесомым, и неслось из нее на одном дыхании. Даже Борис поверил, только хмыкнул и пробурчал недовольно:

– В следующий раз на часы-то смотри… Сколько уж тебе повторяю – чтобы к моему приходу дома была, чтобы встречала с улыбкой! А тут не только улыбки, а и самой тебя нет… Смотри, я ведь и рассердиться могу. Ты меня еще злым не видела, куколка. Накажу, мало не покажется. Поняла?

– Да, поняла… – ответила тихо, проскальзывая мимо него наверх.

Но проскользнуть все же не удалось. Голос Бориса раздался у нее за спиной:

– А ну, вернись! Я еще не все сказал!

Вернулась, присела на краешек дивана, не осмеливаясь поднять глаза. Потому что он обязательно увидел бы в ее глазах то, что не должен был видеть. Приготовилась слушать смиренно. Да она хоть что бы сейчас сделала, только бы глаза на него не поднимать! Пусть хоть что говорит, пусть хоть что делает с ней… Все равно уже. Лишь бы о самом главном не догадался.

– Ты меня услышала, надеюсь?

– Да, Борис, я услышала.

– Учти, я ведь могу в любую минуту спонсорство свое прикрыть… Тебя содержать буду, поскольку ты моя законная жена, а твои родственники пусть сами кормятся, как хотят. А то ишь, благодетеля нашла… Да разве я о многом тебя прошу? Что, так трудно мужа вечером дома встретить да ублажить? Или мне твоей мамаше пожаловаться, чтобы воспитательную беседу с тобой провела? Уж она-то стружку с тебя снимет, расстарается… Она-то в жизни больше понимает, чем ты… Ну, чего молчишь, глаза опустила?

– Прости, Борис… Я все поняла, да…

– Ну, то-то же. Ладно, иди…