Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Примечательны три золотые пластинки, датируемые VII–VI вв. до Р. Х… Они выставлены в маленьком зале с античной ювелиркой. При первом посещении музея в этом году я проскочил мимо него с некоторым пренебрежением. Во второй раз, продолжив целеустремленные поиски Минотавра в пространствах музейного лабиринта, я дал себе труд всмотреться в одну из витрин «золотой кладовой» и едва разглядел на пластинке — как оказалось — одно из древнейших из сохранившихся до наших дней изображений критского чудовища в борьбе с Тесеем. Истоки этой иконографии теряются в мрачноватых и трудно постижимых глубинах мифологического времени.

Для искателя встречи с Минотавром пластинки представляются подлинным сокровищем. Очевиден архаический стиль всей композиции. Не менее очевидно, что картина битвы Тесея с Минотавром не является результатом вдохновения, посетившего безымянного ювелира эпохи ранней архаики, но представляет собой один из вариантов давно сложившегося канона. В центре композиции помещен образ Тесея. Слева от него безымянная богиня простирает в благословляющем жесте свою руку над головой афинского героя. Правой рукой она прикасается к бедру Тесея. Жесты Тесея даны параллельными движениям рук богини. Левой рукой он держит Минотавра за правое ухо (или рог?). Мечом в правой руке герой пронзает своего противника, хотя, строго говоря, меч именно не вонзается в тело чудища и даже не касается его, а проходит под минотавровской подмышкой в сторону. Не подчеркивается ли этим «инсценированный» (хотя и в культовом смысле) характер всей сцены[12]?

Такое предположение подтверждается еще и тем, что бычья морда Минотавра явно похожа на стилизованную маску; хорошо видна четко проведенная ее граница на шее. В этом нет ничего удивительного, поскольку в древности использование ритуальных масок божеств было распространенной жреческой практикой. О сакральной театрализованности облика Минотавра говорит и тот факт, что зооморфная маска мало напоминает бычью морду и скорее подчеркивает в чудище его сверхчувственно имагинативную природу, предназначенную для потрясения душ участников мистерий. Устрашающий эффект производили во время инициации и маски великих богов.

Жесты рук Минотавра не менее ритуальны по своему характеру и насыщены символическим смыслом. Левой рукой он «придерживает» тесеевский меч, который более похож на палку (или, лучше сказать, жезл). Вряд ли Минотавр мог бы так спокойно схватиться за меч, если это было бы острозаточенное оружие. Жест правой руки также наводит на мысль: действительно ли на пластинке изображена битва Тесея с Минотавром в мифореалистическом смысле, а не некое культовое действо? Правая рука Минотавра сплетена с левой рукой в жесте, известном в обряде побратимства, и менее всего напоминает о смертельной схватке.

Бросается в глаза культово-мистериальный характер изображения минотавромахии, заставляющий предполагать, что вся иконография битвы Тесея с Минотавром связана с неким сакральным действом в рамках ритуальной инициации или подготовки к ней. Сам канон, вероятно, первоначально восходил к жреческим имагинациям, закрепленным в изобразительном искусстве.

Итак, взглянем еще раз на золотую пластинку. Мы видим богиню, человека и чудище, созерцаем триаду, воплощающую три аспекта мирового бытия: божественный, демонический и человеческий. Если вспомнить в общих чертах историю Тесея, то остается признать в женской фигуре изображение Афродиты, покровительницы сына Посейдона. Ее образ мало напоминает не только Венер Боттичелли, Джорджоне и Тициана, но и весьма далек от ставших классическими античных статуй богини любви, по большей части известных в древнеримских копиях. На золотой пластине Афродита изображена в наряде, напоминающем древнекритские моды: длинная — до щиколоток — узкая юбка с клетчатым (ромбиками) узором. На голове с распущенными и падающими на плечи волосами тонкая повязка. Словом, вполне целомудренный и даже аскетический облик жрицы.

Возможен, правда, еще один вариант: признать в женской фигуре Ариадну, которая помогла Тесею выбраться из лабиринта. Однако в Ариадне опять-таки нельзя не усмотреть одну из проекций той же Афродиты. В Амафунте, согласно Плутарху, показывали могилу Ариданы в «роще Ариадны-Афродиты», как бы отождествляя этих двух существ.

Нельзя исключить и третий вариант, если учесть, что деятельность и подвиги Тесея немыслимы без участия богини мудрости. Согласно Овидию, афиняне по случаю победы Тесея приносили прежде всего благодарственные жертвы Минерве (Афине) (Ovid. VIII, 264).