Трясина. Год Тысячный ч.1-2 (СИ)

Постепенно сгустились сумерки, и наступила ночь. В переулке зажглись масляные фонари. Я заметила на подоконнике свечной огарок в битой фарфоровой чашке вместо подсвечника, но зажигать его я не стала. Сидела в потёмках. Каково это - жить в темноте, думала я. Всё время в темноте... Я вздрогнула, когда Ян заговорил. Мне казалось, что он в забытьи. Он разжал ладонь. Я увидела продолговатый стеклянный фиал размером примерно с ноготь на большом пальце руки. Фиал крепился к тонкой серебряной цепочке. Я знала, что в таких капсулах хранят атропос. Смертельный яд, одной капли которого достаточно, чтобы убить человека. "Откуда это?" - спросила я. Ян сказал, что к нему приходили. Один человек. Был тут незадолго до меня. Он не назвал своего имени и говорил как будто в воротник, словно пытаясь изменить голос. Но Ян его узнал. Валога. Алех Валога. Брат Беренис. Тот самый, конторский, помнишь? Ещё бы не помнить. Ну и мутный же тип. Припёрся сюда с атропосом. Выполнял чей-то приказ? Или это его личное решение? Решил избавить от страданий убийцу-неудачника... Впрочем, отравы здесь достаточно, чтобы убить двоих. В тот момент мне казалось, что смерть будет наилучшим выходом для нас обоих. И для меня, и для Яна.

Потом я услышала, как под окном что-то заскреблось. Вначале мне показалось, что это какое-то животное. Сейчас полезет в дом. Только этого не хватало!.. Подойдя к окну, я хотела было захлопнуть створки, но неожиданно в оконную раму вцепилась чья-то рука с длинными пальцами. Потом над подоконником показалась голова с взлохмаченными волосами. В темноте я разглядела округлое лицо, усыпанное веснушками. Совсем молодой парень, лет шестнадцати, не больше. На нём была холщовая свитка и рубаха с вышивкой, в каких ходят селяне.

- Ты Лита? - спросил он.

- Да... - я кивнула.

Парнишка подтянулся на руках и уселся на шатком подоконнике.

- Хлусик я, - сказал он. - Ну, Памва. Знаешь Сташека? Так вот мы от него. А у тебя тут вроде неприятности?

Говорил он на "порченом ромейском", то и дело вворачивая словечки из местного языка.

- Подождите... Вы - это кто? - спросила я.

- Мы - это Братчики, - ответил он вполголоса и заговорщицки улыбнулся.

- Что за свинарник вы тут развели, а, божьи люди? - послышалось в коридоре. - От грязищи ноги к полу липнут. И смердит у вас, как в покойницкой. Это как понимать?

Говорили на чистейшем ромейском. Хлёсткий, остроугольный язык Империи звучал, как удары кнутом. Так разговаривать может только уроженец Царьгорода.

- Санитарного надзору на вас нет! А ещё б казначея по вашу душу. Пожертвования все куда уплыли, а, вас спрашиваю? Игуменье на подъюбники? Ну, черти!..

Дверь распахнулась, и на пол легло пятно света из коридора.

- Вэл? - воскликнула я, взглянув на человека, стоящего на пороге.

- Ну здравствуй, крамольница, - проговорил он, улыбнувшись уголками губ.

Вэл Йорхос. Вот уж кого не ожидала тут увидеть. Выглядел он гораздо лучше, чем во время нашей первой встречи. Помнится, тогда вся физиономия была в кровоподтёках.

- Давай, Лита, собирайся. Поедем, - сказал он.

- Куда?

- Так ведь к Братчикам, - ответил за него Памва-Хлусик. Он сидел, раскачиваясь, на подоконнике. Трухлявая доска угрожающе скрипела и трещала.

- Подождите... Йорхос, нет! Никуда я не поеду, - сказала я твёрдо.

Я решила, что они собираются забрать меня, а Яна бросить здесь. Это было полностью исключено.

- Ерунда, - сказал Вэл.

Он шагнул к койке, на которой пластом лежал Ян, и склонившись, заглянул ему в лицо.

- Что, братишка, плохо дело? - проговорил он негромко. - Знаю, неприятно. У меня друг от этого умер.

Вэл рывком поднял его с койки и поставил на ноги, придерживая за плечо.

- Вот так. Пошли! - сказал Вэл и поволок его к выходу.

Я подхватила бинты и склянки - ещё пригодятся - и поспешила за ними. Краем глаза я видела, как Памва-Хлусик соскочил с подоконника на улицу и исчез в темноте. Когда мы шли по коридору, кроткие сёстры испуганно жались к стенам и провожали нас долгими взглядами.

Выбравшись из тупикового переулка, мы пересекли узкую, безлюдную улочку, нырнули под тёмную арку между домами и оказались на каких-то задворках. Там нас ждала машина с погашенными фарами. За ветровым стеклом виднелся силуэт водителя. Под аркой я разглядела две фигуры - Хлусик и худощавый черноусый мужчина, одетый в кожаную куртку. На плече у него висела объёмистая сумка наподобие тех, с какими ходят разносчики газет.

- Лита, это Коган. Он из Сумерязи, - сообщил Хлусик.

Черноусый улыбнулся.

- Очень рад, Лита. Я слышал о вас.

- Давайте быстрее, - проговорил Вэл.

Ромеец подтащил Яна к машине и втолкнул его на заднее сиденье. Сам он расположился впереди рядом с водителем.

- Поезжайте уже, - сказал Хлусик, - Конторка-то не дремлет!

- А вы не едете? - спросила я.

- У нас ещё дела в городе, - ответил Коган, похлопав ладонью по сумке. - А там на перекладных. Ничего, нам не впервой. О, кстати...

Он сунул руку в сумку, вытащил оттуда лист бумаги с напечатанным текстом и протянул мне.

- Листовочка вот, - сказал он. - Почитаете, если будет время.