Трясина. Год Тысячный ч.1-2 (СИ)

Ян не спал. Он сидел на тюфяке, прислонившись к стене и обхватив колени руками. Он не двигался, его застывшее лицо выглядело безжизненным, но Наре показалось, будто по его щекам текут слезы. Она неслышно приблизилась к нему и положила руку ему на плечо. Ян вскрикнул и отшатнулся.

- Ой, прости, - испуганно выдохнула Нара.

Ян быстро отёр лицо рукавом.

- Нара, не делай так больше, ладно? - сказал он.

- Не буду...

- Нара, зачем ты вернулась? - спросил Ян. - Тебе же сказано было, что от меня лучше держаться подальше.

- Так ты не спал? Ты слышал, как мы разговаривали...с этой женщиной?

Ян молчал.

- Но это же неправда? То, что она наговорила про тебя? - допытывалась Нара.

- А если правда?

Повисла пауза.

- Я, вообще-то, думала, что ты на войне... А оказывается, на плахе, - Нара произносила эти слова медленно, будто их смысл ускользал от неё. - Я знала, конечно, что убийцам вырывают глаза, но не думала, что ты... Что ты сделал, Ян?

- Уходи.

Он опустился на тюфяк и затих, отвернувшись к стене.

- Ян, - окликнула его Нара.

Он не ответил. Нара уселась на пол рядом с ним.

- Ян, я совсем тебя не знаю, - сказала девочка. - Ты ничего о себе не рассказываешь. Но за всё это время ты ни разу меня не обидел. Ты не сделал мне ничего плохого. Если бы ты хотел причинить мне какое-нибудь зло, то давно бы уже... Ян, я останусь с тобой.

- Не нужно, Нара. Со мной и вправду опасно.

- Но почему?

- Я, кроме всего прочего, ещё и беглый мятежник, - у него вырвался то ли стон, то ли смешок. - Я на свободе только потому, что началось поветрие, и мои конвоиры сбежали. Я не знаю, что будет со мной завтра. Тебе лучше остаться в этом доме, Нара. Тебе нужны родители. Здесь о тебе позаботятся. Тебе не нужно будет простить милостыню, чтобы купить себе хлеба.

- Я не хочу быть дочерью палача.

- Тебе больше нравится быть нищенкой?

- Ян...

- Отойди от меня, Нара. Уйди, ну!..

Наступила тишина. Вздохнув, Нара перебралась на свой тюфяк. Подтянув колени к груди, она сжалась в комок и лежала так, глядя прямо перед собой. В доме было очень тихо, не скрипела ни одна половица. Время от времени слышался отдаленный бой часов на городской ратуше. Когда часы отзвонили пять, Ян поднялся. Ощупью отыскал куртку и палку. Потом, ведя рукой по стене, он нашарил дверь и вышел из дома.

Нара набросила своё клетчатое пальто-пелеринку и неслышно выскользнула следом за ним. Стоя на крыльце, она смотрела, как он в нерешительности стоит посреди пустынной улицы, будто размышляя, в какую сторону идти. Потом он двинулся наугад, шаря по мостовой своим посохом слепца. Нара последовала за ним, отставая шагов на десять. Постепенно расстояние между ними сокращалось. Наконец Нара поравнялась с ним и молча взяла его за руку. Ян ничего не сказал. Девочка и слепец брели по засыпанной снегом улице. Зачумленный город Лемар медленно пробуждался от тяжёлого сна.

Невеста-гуль

(вставная новелла)

Карин умерла на рассвете.

Морова язва поражает незаметно, но заболевший сгорает быстро, как свеча. Когда на закате дня на бёдрах и запястьях Карин появились стигматы - багровые пятна, расположенные в форме лепестков златоцвета, она попыталась скрыть это от меня, а заодно и от себя. Обмотав запястья цветными лоскутьями, она возилась у плиты на кухне, оживленно болтая и хохоча. "Я никогда еще не чувствовала себя так хорошо, как сейчас, - сказала она мне. - Мы переживём это поветрие, любимый мой. Со дня на день придет воздушный корабль, и мы будем спасены". Карин казалось, что если делать вид, будто ничего не случилось, болезнь отступит сама собой.

За ужином она не притронулась к пище. Её лицо было бледно, и в глазах её был странный блеск. Вскоре после ужина ее начало рвать чёрной желчью. Её тело покрылось липкой испариной. Карин пожаловалась на слабость и головокружение. Ноги её подкосились, и она рухнула бы на пол, если б я не подхватил её на руки.

Я отнёс её в постель и снял с неё платье, чулки и туфли, оставив на ней лишь тонкую нижнюю рубаху. В комнате было холодно. Я хотел было укрыть Карин одеялом, но она отбросила его в сторону, сказав, что в доме слишком натоплено, и она не может вздохнуть. Её лихорадило. Пятна-стигматы на её теле стали ярче и, казалось, пульсировали в такт биению её сердца. Ближе к полуночи на месте стигмат вздулись и раскрылись кровавые язвы, подобно бутонам ядовитых цветов. Карин впала в беспамятство. Она лежала, откинувшись на подушки, тяжело и часто дыша, глаза её были закрыты, а на щеках играл багровый румянец. Я сидел у постели Карин, держа её руку в своей, и время от времени подносил чашку с водой к её растрескавшимся губам. Я ничего не мог сделать, чтобы спасти её.

Все мы, жители зачумленного города, ничего не могли сделать, чтобы спасти себя. Нам оставалось только ждать. Ждать, пока из столицы не прибудет воздушный корабль с грузом драгоценной сыворотки, которая остановит поветрие. Но дни шли, а корабля всё не было. Каждый день мы поднимались на замковую гору и в тщетной надежде смотрели в холодное зимнее небо. Но небо оставалось пустынным.