Трибунал для Иисуса. Особое мнение российского судьи

Если обратиться к известному сочинению М. Хейфеца[212], то. в принципе, с общим ходом его рассуждений о пределах еврейской и римской юрисдикции согласиться можно. С одной лишь существенной оговоркой — по делам религиозным формальное утверждение смертного приговора у префекта (прокуратора) было, вероятно, все же предусмотрено. Но самое главное даже не в этом. Из приведенных Хейфецом многостраничных рассуждений вовсе не вытекает, что по делу Иисуса синедрион не выносил свой вердикт.

Автор не исключает, что. осуждая виновного в совершении религиозного преступления к смертной казни, еврейский суд мог и сам исполнить такой приговор, получив формальную санкцию префекта. На практике такая санкция, вероятно, испрашивалась не всегда, и римляне закрывали на это глаза, предпочитая не вмешиваться без необходимости во внутрииудейские дела и споры. По делу же Иисуса имела место особенность, о которой сказано в начале книги и на которую нельзя закрывать глаза: синедрион, вынеся Иисусу свой приговор, рассчитывал расправиться с Ним именно руками римлян.

«Сегодня большинство ученых — обоснованно писал К. Эванс — справедливо признают, что здесь участвовали как иудейские, так и римские власти. Все четыре канонических евангелия говорят о том, что Иисуса судили как иудеи, так и римляне, а иногда те и другие действовали в той или иной степени сообща»[213]. Поэтому еврейский суд и сформулировал свой обвинительный вердикт таким образом, чтобы нарушения Моисеева закона подпадали одновременно и под юрисдикцию римского трибунала.

Б. Деревенский в этой связи отмечал: «Обвинители понимали, что те чисто религиозные основания, по которым они приговорили Иисуса к смерти, не произведут на римского наместника должного впечатления. Вряд ли Пилат проникнется их идеей сохранить чистоту иудаизма. Поэтому пред лицом имперской власти обвинители выделили и использовали одну из сторон мессианского учения. — именно то, что Мессия Израилев должен был стать светским правителем, Царем Иудейским»[214].

Формулировка обвинения, выработанная иерархами и сохраненная для истории Лукой, не оставляет сомнений в том, что. в случае отказа Пилата провозгласить свой вердикт «На крест!», Иисуса все равно бы казнили на основании вынесенного синедрионом приговора. Только другим способом — путем побиения камнями. Поэтому прав Э. Ренан, утверждая, что «при той путанице властей, которая в то время господствовала в Иудее, с этого момента (вынесения синедрионом вердикта. повинен в смерти“ — авт.) Иисуса можно уже было считать осужденным». Представляется, что именно это обстоятельство дало основания апостолу Павлу в одном из самых ранних своих посланий упомянуть иудеев, «которые убили и Господа Иисуса и Его пророков…»(1 Фес. 2:14–15). а апостолу Петру, представшему перед синедрионом, заявить еврейским судьям: «Бог отцов наших воскресил Иисуса. Которого вы умертвили, повесив на древе» (Деян. 5:30). О том же Павел говорил в своей проповеди, зафиксированной в Деяниях апостолов: «И не найдя никакого основания для смерти, упросили Пилата убить Его» (Деян 13:28).

Почему же первосвященники затеяли столь сложную рокировку, инициировав после собственного суда над Иисусом еще и суд Пилата?

Когда с кем-то расправляются чужими руками, смысл всегда один — убрать неугодного, оставаясь при этом незапятнанным. Если же говорить о конкретной цели, которую преследовали первосвященники, рассчитывая одним ударом убить сразу двух зайцев, то она могла сводиться к сохранению статуса-кво в иудейском обществе и (как ни высокопарно это прозвучит) к недопущению дальнейшего религиозного раскола. И это не просто слова. Несколько столетий до суда над Иисусом Иудею постоянно сотрясали религиозные расколы, в основе которых лежали разногласия в понимании и толковании древнего Закона. Этот факт засвидетельствован И. Флавием, кумранскими манускриптами и талмудическими источниками.

Расколы начались во времена Ездры и каждый раз сопровождались постройкой Храмов, альтернативных Иерусалимскому. Так. сразу после реформ Ездры многие иудеи ушли из Иерусалима к своим единоверцам — самарянам. которые, как известно, признавали лишь письменную Тору. Самаряне настаивали, что именно они — истинный Израиль, и возвели в 328 г. до н. э. свой храм, что было воспринято иудеями как вызов Закону. В начале II в. до н. э. обозначилось серьезное религиозное противостояние в самом Иерусалиме: между протофарисеями («строителями ограды») и их противниками, основавшими изолированную общину после бегства в Кумран. Общинники тоже имели намерение возвести в Иерусалиме свой храм, взамен оскверненного их оппонентами. А в середине II в. до н. э. священник Ония IV ушел со своими сторонниками из Иерусалима в Египет, где построил в Леонтополе еще один храм, подобный иерусалимскому.