Тридевять земель

— Там стоят машины, у них, ну, где мы были, — Мари уговаривать не пришлось, к трапезе присоединилась охотно. — Значит, кто-то умеет ими управлять. Кто? Они же все безмозглые. Если я помню учебники и объяснения Марцелла, у них только инстинкты, на принятие решения неспособны. И то люди только чудом выжили. Кто тогда управляет теми кораблями, куда делись?

Артём пожал плечами.

— Я прочитала его записки, — Мари показала карту памяти. — Я про Марка Флавия. Ужас, вот это жизнь была — его иногда раз по десять в день переносило. Так он тоже не видел, кто всем этим хозяйством управляет. Если они не могут сами из биомассы вырасти, откуда тогда берутся?

Артём ещё раз пожал плечами.

— Я от Марцелла только и услышала, что умею задавать неприятные вопросы. Ты тоже умеешь, я знаю. Ты уже приказывал им умереть?

Артём кивнул.

— Без толку, да? Они такой команды не знают. А превратиться в дерево, как на той базе?

— Это пока что нет. Надо напомнить, в списке почему-то нет.

* * *

— В ядре нашли ещё одни человекообразные останки, — размышляла вслух Мари. — Ну, то есть дерево. Всё бы ничего, если бы не четыре руки. У людей их две, вообще-то. Но по очертаниям был человек, если про лишние руки забыть. Что бы это могло значить? И передатчик в руке — ну, то есть пульт. Причём наш пульт, человеческий. Если внутри была какая-то новая форма нечисти, откуда у неё наш передатчик, да ещё в руке? Где подобрал? Получается — сидел в этом шаре, с передатчиком, потом всё стало деревом — кроме передатчика, который за столько лет сел и перестал излучать. Ничего не понимаю!

— Аналогично, — Артёму идти давалось нелегко — несмотря на все стимуляторы, под надзором доктора, естественно, ноги уже протестуют. Начальство в восторге: и данных записали вагон, и убедились, что все формы нечисти слушаются Артёма — даже «ртуть», если рядом есть выпустивший её «зомби». Причём «ртуть» слушается, даже если сам «зомби» изолирован от радиоволн, главное — чтобы был на определённой дистанции. И опять вопрос: как «ртуть», которая ненамного сложнее крохотного «пожирателя», у которой нет вообще никакой нервной системы, ощущает дистанцию от породившего её организма? Вопросов всё больше, ответов — не очень.

И превратить нечисть в древесную массу не вышло. Данные из убежища зашифрованы; алгоритм, по словам оружейника, примерно понятен, но ключ неизвестен. И ещё: рядом с останками, скелетом, на стене надпись: «свобода, равенство и…», на французском. И ещё несколько неразборчивых слов. С понятной частью надписи всё вроде бы ясно — не успел дописать последнее слово? И зачем было делать надпись стойким маркером, который выдержал столько веков, и не осыпался, не обесцветился? Послание? Кому? И как понимать — намёк, что люди не сдаются, что их не победить?

Вопросы, вопросы…

— То есть мы пока ещё не видели эту прелесть с четырьмя руками, — закончила Мари. — Завтра продолжаем, да?

— Нам обоим приказали явиться? Видимо, да, продолжаем.

— И всё равно это классно, — повторила Мари. — Видеть, как они слушаются. И те корабли внизу… то есть, там у них база. Ждут приказа. Погрузиться, полететь, и сожрать ещё одну планету. Так получается.

Артём посмотрел ей в глаза и пожал плечами. После общения с оружейником он и сам перестал выдавать предположения за утверждения. Марцелл Катон не зря любит слово «гипотеза». Он никогда не скажет «я уверен», если нет фактов, подтверждающих его слова на двести процентов. Хороший подход — не опираться на предположения, правильный.

— И кто-то ведь отправляет их. Знаешь, мы однажды думали о Земле — там, в школе, в моём «клубе», с которым потом башню пошли искать. Подумали однажды: а что, если эти гады и на Землю тоже нападут? Вот ты как думаешь, Земля справилась бы?

Артём поёжился. При известном ему уровне технологий… неизвестно. Айур, который был не в пример лучше развит, и где военные даром хлеб не ели, уже через шесть часов превратился из цветущей планеты в рассадник этой космической чумы — биосфера заражена, большинство людей — тоже. Если одного прикосновения достаточно, чтобы передать «пожирателя» — шансов маловато. Но кто знает? Может, перед лицом тотального уничтожения такой силой люди сумели бы взяться за ум и — кто успел бы выжить — нашли бы решение, сумели бы отстоять планету? Не понять. Вот выжечь её, заразить радиоактивными осадками, сделать безжизненной — вероятно, смогли бы.

— Всё понятно, не отвечай, — взяла его за руку Мари. — Думаешь, зачем мы полезли башню искать? Ради славы, всего такого? Это тоже, чего уж скрывать. Но мы хотели научиться скользить, найти все убежища нечисти и покончить с ней насовсем. А я, сам видишь, преступников ловить стала, а нечисть своими глазами только вместе с тобой и увидела. Если честно, лучше бы не видела.

…Их встретила Миранда — судя по одежде, сама только что приехала.

— Марина в Париже, — сказала она вместо приветствия. — Мари, ты как, на ногах ещё держишься? Поможешь мне тут по дому? Ортем, Марина просила позвонить ей, как только вернётесь — пока вы на задании, до вас не дозвониться.

* * *