Тридцать пять минут и три года (СИ)

С хрипом втянув хоть какой-то воздух, он на каждом новом движении, на каждом входе до упора стал пульсирующе сжиматься, раздразнивая, как он надеялся, до окончательного предела.

Но Фетч тоже не намеревался закончить первым. Тут играло упрямство и гордость - Хакс не признавал себя жертвой, но он должен был ей быть, и такого странного “поражения” полковник принимать не хотел.

Он предпочел отпустить горло человека, и, пока тот не начал ему мешать, вцепился в иглу, выключил ее и резко выдернул. Без прелюдий, без ласки острие воткнулось в кожу над солнечным сплетением, и уже через миг вся сталь вошла вглубь, пронзая крупное сплетение нервов.

Мир вырубился перед глазами до давящих пятен, и Хакс всё же не выдержал, с прерывистым гортанным стоном выгибаясь навстречу палящей боли, но тут же в кровь прокусил нижнюю губу, затыкаясь. Почти сразу Фетч освободившейся рукой взялся за его член, и кровь работала отличной смазкой при синхронном движении рукой и возобновившимися резкими толчками в глубине.

Слишком, слишком, переборно сильно, тело свело так, что уже никакой вдох не был возможен, вокруг иглы жгло огнем, которого Хакс никогда не испытывал в своей жизни, но, проиграв со стоном, всё-таки сдаваться он намерен не был. Ладонь вцепилась в руку на члене, и капитан опять впился в нее ногтями, в то время как захлебывающийся мозг приказал телу еще раз податься навстречу.

Движение шевельнуло иглу, ощутимо протирая её о нервы, Хакс широко распахнул глаза, хрипя от недостатка кислорода и из последних сил еще раз, куда более неловко и криво насаживаясь на полковника.

И от этого последнего, скованного рывка Фетч послал нахер честь, наклонил голову и снова впился в оставленные им же укусы на плече, после чего резко надвинул капитана на себя, рыча и наконец изливаясь в него.

Сердце бешено стучало в голове, щемящей болью отдаваясь где-то в груди, сверху наваливалась тяжелая темнота, но как только Хакс ощутил еще больше жара внизу, он отпустил. Отпустил, и тут же те клетки тела, которые еще не ощущались отдельно, прошило электрическим током, и капитан сначала вжался стертой до крови спиной в стену, а потом выгнулся вперед с хрустом межпозвоночных дисков. Если тело могли свести еще больше, то его свело, потому что Хакс провалился в черноту, где единственным, что оставалось, было взрывающе больное наслаждение самоубийцы.

Он вроде бы закричал, хотя, учитывая отсутствие кислорода в легких, скорее слабо захрипел, сдирая горло.

Удовольствие поутихло, но не сходило на нет, вместо низа живота собравшись под грудью, и через удар сердца превратилось в мучение, которое Хакс не мог больше терпеть.

Воздуха.

Сознание стремительно угасало, капитан мысленно вцепился рукой поверх иглы, но снаружи пальцы мертвой хваткой сжало на запястье Фетча, а сам Хакс ничего не увидел из-за слоя ватной черноты.

Не заметить приближающуюся потерю сознания было невозможно. Это не было наилучшим знаком, и потому полковник тут же отпустил Хакса и, несмотря на его хватку, быстро вытащил иглу.

Крови было неприлично много. Забрак аккуратно вышел из обмякающего тела, перехватил Хакса на руки и потащил в душ. Скоро уже прозвенит отбой, а злость и страсть, несмотря на мощную разрядку, еще оставались в теле. Придется, как и планировалось, оставить иглу в теле капитана и поиграться на расстоянии…

Полковник внес Хакса в душ, тут же включил теплую воду и, не опуская на пол, подставил его мягкому потоку.

Первым в возвращающемся сознании проявился звук шумящей воды. Потом Хакс приоткрыл глаза. Потом зрение сфокусировалось обратно.

А затем начало медленно и постепенно ощущаться собственное тело. Сначала пульсирующее жжением онемение в солнечном сплетении, затем - бок.

Капитан еле двигающейся рукой схватился за плечо Фетча и сжал зубы от боли, хотя та еще явно не вступила в свои права целиком.

И все-таки он сделал то, зачем пришел. Он пришел за болью и дракой, и он получил и то, и другое. Более того, в той мере, в которой было возможно, он победил.

На смену ярости и жажде мести пришло измученное, но удовлетворенное опустошение.

- Я могу встать, сэр, - тихо произнес Хакс.

- Я этому рад, - усмехнулся в ответ Фетч и аккуратно поставил его на ноги, чтобы смыть с рук кровь. Взгляд с изучающим интересом заскользил по капитану - теперь он уже не выглядел таким бодрым и дерзким…

А игла так призывающе лежала неподалеку, около раковины, вся в свежей крови, еще не застывшей до конца.

В этот момент Хакс сдавленно застонал и прижал свободную руку к боку, из которого не переставая струилась кровь, а затем размазал ее, проведя рукой ко второй, гораздо более мелкой, но едва ли не более болезненной ране. Дыхание всё еще периодически застывало в груди.

Боль с каждой секундой проявлялась всё отчетливей, и капитан отпустил остатки стойкого выражения лица, покорно и страдальчески глядя на полковника.

Тот лишь хмыкнул презрительно и сам встал под струи воды, чтобы смыть остатки крови и пота с себя. Долго забрак под водой не нежился и почти сразу вышел, подхватил большое черное полотенце и принялся вытираться.