Тридцать седьмое полнолуние

– Предлагаешь упасть ниц и извиниться?

– А ты упадешь? – с интересом спросил л-рей.

Его любопытство показалось Нику оскорбительнее любого приказа. А Дёмин смотрел насмешливо – развлекался.

– Ладно, хорош, не дуйся, как мышь на крупу. Это что, набережная? Остановите здесь.

Машина вильнула, притираясь боком к краю тротуара.

– Выходи, – скомандовал л-рей. – Надеюсь, ты действительно не думаешь сбежать? Псы тебя не отпустят.

– Я понял.

– Вот и отлично.

Они не доехали до Дворцовой, где всегда было много туристов. Машина остановилась возле Алексеевского канала, не самого шумного и не самого интересного. По берегам плотно стояли доходные дома, обычные для Сент-Невея – с облупившимися фасадами, окнами с частыми переплетами, печными трубами вперемежку с телевизионными антеннами. Рядом с мостом пришвартовался теплоходик, из тех, что брали на борт полтора десятка желающих. На корме загорал парень, закатав повыше рукава тельняшки. Женщина, положив мегафон на крышу каюты, писала в конторской тетради.

Ник звал на такой теплоход Таню…

– Прокатимся? – предложил Дёмин.

– Ждать придется, пока наберется полный.

– Вот еще!

Л-рей побежал вниз по ступенькам, похлопывая ладонью по каменной стене. Его запястье перечеркивал напульсник из ремешков.

Ник неспешно пошел следом. «Может, я сплю?» – подумалось ему, так нелепо было происходящее.

Дёмин отсчитал деньги, за все места разом, и кивнул на мегафон:

– А вот этого не надо. Если вы экскурсовод, то останьтесь на берегу.

Женщина переглянулась с рулевым, сунула тетрадь под мышку и пошла к сходням.

Ник подумал с досадой: «Почему они его слушаются?»

– Я выбрал самый извилистый маршрут, – весело сообщил Дёмин.

Заработал мотор. Теплоходик отвалил от пристани и двинулся под мост, в другую сторону от Лады.

– Прикольно! – крикнул л-рей. Возле рубки было шумно. – Я на таком еще не плавал.

«А почему его слушаюсь я?»

Мост показал каменную изнанку. Проплыл над головой свод, отразив и преумножив звуки.

Дёмин прошел назад и уселся боком на скамью, облокотившись на железные перила. Посмотрел, как вырывается из-под днища пенная струя. Раздробленное отражение солнца переливалось и сверкало.

– А врут, что тут все время дожди.

Ник не ответил. Сел через проход напротив Дёмина. Что за комедию ломает л-рей? Улыбается, а глаза такие, будто на мушке держит.

– Значит, про погоду ты говорить не хочешь. Ладно, давай тогда, начинай.

– Что именно?

– Ну, что вы обычно делаете? Плачете-канючите. Ай, я такой хороший, мир без меня опустеет.

Ник молчал. Это действительно шанс или л-рей просто издевается?

– Главное, убедительно и жалостливо. Чтоб на слезу пробило. Про папу-маму можно и маленьких братиков-сестричек. Есть у тебя братики?

– Нет.

«Спокойно. Первый раз, что ли? Вспомни комиссию по “королевской квоте”», – приказал себе Ник.

– Значит, единственный сын и наследник. Тоже неплохо. Трогательно. А родители кто?

– Уже никто. Погибли.

– Вот видишь, у тебя получается. С кем живешь?

– С дедом.

– Бедный одинокий пенсионер, внук – свет в окошке и будущий кормилец? Так?

– Не совсем. Мой дед – Леборовски. Полковник в отставке, потомственный дворянин, член Городского совета.

– Ух ты! Да ты голубых кровей! А родители утонули, плавая на собственной яхте? – В голосе л-рея явственно слышалась издевка.

– Нет.

«А если бы я помнил? – подумал Ник. – Маму, отца. Денека. “…звели сплятались в кусты”. Если бы не просто знал, разумом, что они сгорели в том автобусе, а чувствовал?»

– Ты неразговорчив. Зря. – Дёмин сплюнул за борт. – Я решаю твою судьбу. Забыл?

Ник отвернулся и стал смотреть на узкую улочку вдоль канала. Шли люди, ярко, пестро одетые. Громко болтали. Фотографировались возле чугунных ворот. Промчались двое мальчишек на роликах. Денек сейчас был бы их ровесником.

– Завидуешь? – спросил л-рей.

– Кому?

– Ну, этим. Идут, куда хотят. Делают, что хотят.

– Наверное, да.

Л-рей презрительно скривил губы.

– Быстро ты спекся. На несколько дней закрыли, и уже готов. А если вот так, пока не сдохнешь? Из года в год на цепи по кругу бегать, а?

У Ника сдавило горло. Запах мокрой шерсти, рычание и хруст…

– Я – оборотень?! Скажи!

«Нет, только не это, пожалуйста!»

Л-рей подался к нему, вглядываясь в лицо. Нику вспомнился спортзал, заполненный белым светом. Как возник ареф с автоматом и так же, в упор, наставил ствол.

– Значит, вот чего ты боишься. Забавно, – ухмыльнулся Дёмин.

«Сволочь», – подумал Ник, плотнее обхватывая поручень. Железо мелко дрожало под пальцами.

– А чего так? Симпатичные зверушки, – продолжал изгаляться л-рей. – Бегают себе по лесам, кто за зайчиками, кто за охотниками. Хвостик, ушки, все дела.

– Да? А зачем тогда ты его убил? – не выдержал Ник.

Дёмин удивился:

– Кого?

Бросил ему в лицо:

– Фаддея Раймирова. Помнишь?

Ухмылка пропала.

– Так… – протянул л-рей. – Очень интересно. Откуда ты про него знаешь?

– Из газет. Зачем ты это сделал? Не мог просто оставить его УРКу?

– А может, я хотел, чтобы он сдох человеком?

– И поэтому отправил Раймирова в разъяренную толпу. Где его и других парней затоптали насмерть. Отлично!

У Дёмина на щеках проступили красные пятна, он сказал ледяным тоном: