Тридцать седьмое полнолуние

Дед слабо улыбнулся.

– Не стоит. Спокойной ночи, Мик.

Поднимаясь по лестнице, Ник прислушивался, но из библиотеки не доносилось ни звука. На втором этаже разжал кулак. Оловянный офицер целеустремленно смотрел вперед, положив руку на кобуру. Наверное, приготовился к атаке. «Может, я чурбан? – подумал Ник. – Ничего не чувствую».

Глава 11

Озеро морщилось под ветром. Повторяя береговую линию, извивались улицы, они то ползли вверх по холмам, то скатывались под откос. Машина ухнула вниз, в багажнике загремело. Невнятно пробормотал под нос Матвей.

– Что? – не понял Юджин.

Мальчишка промолчал.

Юджин хотел повернуться к нему, но отвлекся, стараясь удержать машину на дороге – стягивало в канаву. Наконец автомобиль выровнялся, тряхнув напоследок. Тяжело урча, пополз в гору.

– Ты чего поскучнел? – спросил Юджин.

Матвей не ответил. Под глазами синева, не спит толком которую ночь. Плохой симптом, до полнолуния-то еще далеко.

– Ну, если хочешь, вернемся.

Матвей глянул на него с вызовом.

– Хочу!

Учитель Роман, конечно, огорчится.

Юджин круто заложил руль влево, вписываясь между канавами. Машина едва не клюнула носом.

– Ты что! Я пошутил! – крикнул Матвей и добавил насмешливо: – Что я, совсем нелюдь?

– Слово-то какое выкопал, – с досадой сказал Юджин, сдавая назад. Развернуться обратно оказалось сложнее.

В поселке долго петляли, разыскивая Задолинскую. Перед бампером носились всполошенные куры, пришлось сбавить скорость.

– Кажется, здесь.

Машина остановилась на обочине.

Дом загораживали цветущие яблони, и у Юджина сдавило в груди: «Лидочка». Это она их любила.

Ворота, видно, отворяли редко, лужайка перед ними густо поросла травой. К калитке вела тропинка, засыпанная кирпичной крошкой.

– «Осторожно, злая собака», – прочитал Матвей, кивнув на облупившуюся табличку.

– Если боишься, можешь вернуться в машину, – посоветовал Юджин и потянул за шнурок – по ту сторону брякнула щеколда. Калитка открылась.

Старый пес, лежащий в солнечном пятне, лениво приоткрыл глаза. На крыше его будки сидел кот и вылизывал лапу. Больше во дворе никого не было.

– Хозяин! – громко позвал Юджин. – Есть кто дома?

Роман появился из-за сарая. Аккуратно прислонил к стене лопату и пошел навстречу гостям. Юджин улыбался, разглядывая его сухопарую фигуру. Голову Роман держал точь-в-точь как в бытность молодым учителем: чуть вздернув и склонив к плечу.

– Ну, здравствуй!

Обнялись. Юджин почувствовал под ладонями острые лопатки.

– Эк тебя посеребрило, чисто патриарх. – Роман улыбнулся, брызнули от глаз к вискам глубокие морщины. – Солидный, при костюме. А все одно тощий.

– Уж кто бы говорил!

Роман еще подержал его за руку, сморгнул за толстыми стеклами очков. Юджин знал, о чем они оба подумали: «Не видит Лидочка».

– А ты, значит, Матвей. Здравствуй!

Матвей растерянно ответил на рукопожатие.

– Я ключи в машине оставил. Сейчас ворота откроем, и загоняй, – сказал ему Юджин.

Мальчишка убежал, оглянувшись через плечо на старого учителя.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Роман.

– Все в порядке. Просто если знают, кто он, то обычно говорят: «А вы, значит, л-рей» или «Господин Дёмин».

На улице требовательно загудело.

– С той стороны берись, – велел Роман, подходя к воротам. – Полкан, дорогой, подвинься!

Пес зевнул и убрался с дороги.

Машину приткнули возле дровяника, достали из багажника сумки.

– Это на кухню, – Юджин протянул хозяину бумажный пакет.

Роман заглянул внутрь.

– Помнишь, значит, – сказал надтреснутым голосом. Сверху лежали карамельки. Красно-белый фантик, «Клубника со сливками». – Но тогда они попроще были. В жесткой такой обертке.

Юджин кивнул.

– Лидочка, когда мы уезжали, Вальке полный карман насыпала.

– Да… Ну, пойдемте, что на пороге стоять.

Дом был спроектирован странно: несколько комнат вокруг просторной кухни, в каждую свой вход.

– Семья тут до нас большая жила, вот и нагородили каждому, – говорил Роман, подтаскивая к себе корзину с картошкой. – Мы с Лидочкой почему взяли? Библиотеку держали в тех вон двух, а в третьей читальный зал. Ребятишки приходили и взрослые.

Юджину в дверные проемы было видно, как Матвей с любопытством бродит по дому. Разглядывает фотографии и рисунки на стенах, горку с поделками, этажерку со старым патефоном и стопкой пластинок. Потрогал фотоаппарат в громоздком корпусе и пошел дальше. Фотоаппарат висел над креслом, на спинку которого была наброшена шаль. На столе, рядом с книгой, лежали очки в тонкой оправе. На полочке у зеркала – расческа и флакон с духами.

Дом старательно делал вид, что Лида вышла ненадолго и обязательно вернется.

Юджин повернулся к Роману.

– Помочь?

У хозяина из-под ножа вилась лента картофельной кожуры.

– Воды в чайник налей. Матвей! – повысил он голос. – Ты на рыбалку пойдешь? На зорьке, завтра.

Мальчишка высунулся из комнаты.

– Пойду. Юджин, там ты на фотке.