Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

Думать о чем-то – все равно что подбирать камни во время прогулки, собираясь либо бросать с берега камешки в воду, либо разбивать стеклянную дверь музея. Когда вы о чем-то думаете, походка у вас тяжелеет, и, по мере того как мыслей накапливается все больше, вы ощущаете все большую тяжесть, и под конец бремя мыслей становится невыносимым и вы уже не можете ступить ни шагу и способны лишь сидеть и смотреть на мягко набегающие волны океана или слушать мягкие шаги охранника и, думая слишком усиленно о слишком многом, не способны больше ни на какие действия. К тому времени, как солнце село и длинные тени легли на прибрежную отмель, бодлеровские сироты так отяжелели от мыслей, что не могли пошевелиться. Они размышляли об острове, о страшной буре, которая занесла их сюда, о лодке, которая выдержала шторм и спасла их, о собственном предательском поведении в отеле «Развязка», в результате чего им пришлось спасаться в одной лодке с Графом Олафом, который сейчас перестал уже звать Бодлеров и громко храпел у себя в птичьей клетке. Они размышляли о колонии, о тучах, нависших над ними, когда островитяне подвергли их опале, о давлении окружающих, когда островитяне приняли решение бросить детей на отмели, о рекомендателе, с которого началось это давление, и о загадочном яблочном огрызке, который, с их точки зрения, был ничем не лучше, чем спрятанные Бодлерами предметы, в первую очередь и навлекшие на них неприятности. Они думали о Кит Сникет, о буре, из-за которой она очутилась на верхушке необычайного книжного плота в бессознательном состоянии. Думали о своих друзьях – тройняшках Квегмайр, которых, возможно, тоже застиг шторм в открытом море, и о подводной лодке капитана Уиддершинса, лежавшей на дне, и о загадочном расколе, лежащем в основе всего происходящего подобно громадному вопросительному знаку. И наконец, как и всегда с наступлением сумерек, дети думали о родителях. Если вам приходилось терять кого-то из близких, вы знаете, что, думая о них, вы стараетесь представить, где они сейчас. Поэтому Бодлеры думали о том, как далеки от них сейчас мама и папа и как близко от них находится все зло мира – всего в нескольких шагах, запертое в клетке. Так они сидели и размышляли. Размышляла Вайолет, размышлял Клаус, размышляла Солнышко, и по мере того, как день склонялся к вечеру, мысли так навалились на них своей тяжестью, что им казалось – больше они не выдержат самой легковесной мысли. И тем не менее, когда на горизонте погасли последние солнечные лучи, у них нашлось еще о чем подумать, ибо в темноте они вдруг услышали знакомый голос, и тут им пришлось размышлять о том, что делать дальше.

– Где я? – спросила Кит Сникет, и шорох ее платья на верху книжного куба заглушил храп Олафа.

– Кит! – позвала Вайолет и быстро встала. – Вы проснулись?

– Мы – Бодлеры, – сказал Клаус.

– Бодлеры? – слабым голосом переспросила Кит. – Это и вправду вы?

– Анаис, – ответила Солнышко, что означало «во плоти».

– Где мы? – спросила Кит.

Бодлеры с минуту молчали – они впервые осознали, что даже не знают названия острова.

– Мы на прибрежной отмели, – ответила наконец Вайолет, но решила не упоминать, что их тут бросили.

– Поблизости есть остров, – сказал Клаус. Он не стал объяснять, что на остров им ступать запрещено.

– Безопасно, – произнесла Солнышко, но не добавила, что приближается День принятия решения и скоро все затопит прилив. Не сговариваясь, Бодлеры дружно решили не рассказывать Кит всей истории целиком – пока не рассказывать.

– Да, конечно, – пробормотала Кит. – Я должна была сама догадаться, где я. Ведь все в конце концов прибивает к этим берегам.

– Вы уже бывали здесь? – поинтересовалась Вайолет.

– Нет, но я слышала про это место. Коллеги рассказывали мне про здешние чудеса механики, про колоссальную библиотеку и разные изысканные блюда, которые готовят островитяне. Знаете, Бодлеры, накануне встречи с вами я пила кофе по-турецки с одним моим коллегой, так он говорил, что никогда не ел более вкусно приготовленных устриц «Рокфеллер», чем на этом острове. Вы, наверное, чудесно проводите здесь время.

– Двусмыс, – проговорила Солнышко, повторяя прежнее мнение.

– По-видимому, это место с тех пор изменилось, – ответил Клаус.

– Вероятно, – задумчиво протянула Кит. – Четверг действительно сказал, что в колонии произошел раскол, так же как в Г. П. В.

– Опять раскол? – удивилась Вайолет.

– Последние годы в мире совершаются бесчисленные расколы, – ответила Кит из темноты. – Думаете, история Г. П. В. – единственная на свете? Однако не будем говорить о прошлом, Бодлеры. Расскажите, каким образом вы попали на этот остров?

– Точно так же, как и вы, – ответила Вайолет. – Нас сюда вынесло после кораблекрушения. Единственным способом, каким мы могли покинуть отель «Развязка», было уплыть на лодке.

– Я знала, что вам грозила опасность, – сказала Кит. – Мы наблюдали за небом. Мы увидели дым и поняли, что вы подаете нам сигнал – предупреждаете, что присоединяться к вам опасно. Спасибо, Бодлеры. Я знала, что вы не подведете. Скажите, а Дьюи тоже с вами?