Тридцать три рассказа об инженерах

Учитель, который на самом деле был по профессии не педагогом, а проводником туристов на Монблан, наблюдал за школьниками с кафедры. Чуть он замечал, что ученик не слушает и занят чем-нибудь посторонним, с поразительной меткостью летел в голову ребёнку толстый французский словарь Bernard в шестьсот страниц и раздавалась команда:

– Ты мне перепишешь двадцать пять строк с сотой страницы словаря.

Как вспоминал потом Алексей Крылов:

«За дерзость, упорное неповиновение или крупную шалость Руа иногда приходил в ярость, хватал ученика за шиворот и, держа его на весу, выбегал во двор, вскакивал на стенку и, держа ученика над обрывом за решёткой, орал страшным голосом:

– Я в каторгу пойду, но брошу мерзавца в пропасть.

Ученик при этом визжал, как поросёнок… и, получив ещё в назидание пару добрых оплеух, был рад возвратиться в класс…»[20]

Странное образование дало столь же странный результат: у Алёши вдруг обнаружились блестящие математические способности. По возвращении в Россию он окончил Морскую академию в Санкт-Петербурге с наивысшими оценками (тогда это была «12») и начал преподавать теорию корабля. А ещё спустя время стал главным инспектором кораблестроения, то есть отвечал за грамотное строительство кораблей во всей огромной Российской империи.

С 1900 года Алексей Николаевич Крылов заведовал так называемым «Опытовым бассейном». Это был бассейн, наполненный водой, в котором маленькие модели кораблей подвергали всевозможным испытаниям. Результаты их использовали при строительстве настоящих, больших морских судов. В «Опытовом бассейне» пытались потопить, например, модель ледокола «Ермак» маленькими льдинами и крошечными айсбергами, измеряли давление льда, которое давит на корпус маленького «Ермака». И делали выводы из этих испытаний.

Алексей Крылов много размышлял и много говорил о «живучести корабля», то есть – непотопляемости. В те годы столкновение судна с минами, рифами, айсбергами либо с другим судном часто имело трагический конец и для самого судна, и для его команды. Корабль переворачивался и быстро шёл ко дну вместе с людьми. Насосы, откачивавшие воду, не помогали. Вы все, наверное, смотрели фильм «Титаник». Быстроходных спасательных катеров или вертолётов, способных снять людей с тонущего судна, тогда попросту не было. Крылов первым предложил бороться с пробоиной не откачиванием воды из повреждённого отделения, как поступали раньше, а выравниванием корабля, затопляя пустые, а в случае надобности и занятые грузами отсеки. Но для этого судно должно быть правильно разделено на отсеки, а затапливать их нужно в определённом порядке. Математические таблицы, в которых рассчитывалось, какие отсеки и когда необходимо затопить во имя спасения судна, составил сам Крылов.

Военные отнеслись невнимательно к его идеям, а зря: вскоре разразилась русско-японская война. Многие русские корабли («Александр III», «Бородино», «Суворов» и другие) перевернулись и быстро затонули, поражённые минами или огнём вражеской артиллерии. Жертв было громадное количество. Только после это военно-морское начальство приняло Алексея Николаевича Крылова всерьёз. В прессе его стали называть чуть ли не пророком, что, конечно, было неправдой. Алексей Николаевич являлся только очень талантливым инженером и математиком.

В русско-японскую войну Россия потеряла почти весь свой броненосный флот Балтийского моря. Алексей Николаевич Крылов руководил строительством всех новых, современных кораблей и одновременно «выбивал» для них деньги из государственного бюджета. Одновременно он первым обратил внимание на проблему вибрации судов, сам разработал теорию вибрации и первым же начал читать курс лекций по этому предмету слушателям Морской академии.

Между делом Алексей Николаевич решил рассчитать орбиту кометы Галлея и написал по этому поводу известную научную работу «Об определении орбит комет и планет по малому числу наблюдений». Математические способности искали себе применения везде.

Потом началась Первая мировая война. Алексей Николаевич следил за выполнением военных заказов Путиловскими заводами.

Затем пришла революция. Большевики оставили Крылова преподавать в Морской академии. Новому советскому государству тоже требовались грамотные морские офицеры.

О том, как академик Крылов после революции преподавал теорию корабля неграмотным комиссарам Балтийского флота, он сам рассказывал такую историю:

«Выхожу на свою первую лекцию и спрашиваю:

– Кто знает математику в размере гимназического курса? В ответ молчание…

– Кто знает математику в размере реального училища? В ответ молчание…

– Кто учил арифметику в церковно-приходском училище? Поднимается четыре руки.

– Ясно, говорю, сегодня лекция не состоится, приходите завтра в это же время[21]».

И он на следующий день прочёл курс теории корабля абсолютно неграмотным людям, да так, что они всё поняли. Без единой математической формулы.