Тридцать три удовольствия

За Кинешмой «Дядюшка Тартар» вошел в область густого тумана. Я сидел в одиночестве на носу средней палубы и накачивался пивом «Радебергер», пока не стал засыпать. Отправившись в свою каюту, лег и сразу уснул. Где-то в полночь ко мне кто-то настойчиво стучался, но я не открыл. Спустя еще пару часов снова раздался стук, разбудивший меня. Это наверняка была Аида, но сердце вдруг стало подсказывать мне, что это Птичка. Я взволнованно встал и открыл дверь каюты. В коридоре стоял Игорь Мухин.

— Пусти переночевать, — попросился он.

— Забавно, — сказал я. — Ну входи, что с тобой делать.

— У тебя есть водка?

У меня была водка, и мы взялись ее пить, закусывая оставшимися от Углича грибочками, а потом купленным в Плесе отличным арбузом. Птичка не пустила его в их каюту, потому что он засиделся за пулькой до половины третьего ночи. Он был расстроен и растерян. Видать, уходя от Цокотухи, он уповал на какую-то сказочно-романтическую жизнь с Птичкой, полную лишений, но и долгой страстной любви. Потихонечку водочный ручеек дотащил нас до той пристани в разговоре, где можно было задавать откровенные вопросы, и я спросил, как вообще их угораздило сойтись вместе, разрушив одну крепкую и устоявшуюся семью и срубив зеленый росток другой свеженародившейся семьи.

— Мне трудно тебе это объяснить, — сказал он. — Сам я никогда не предполагал, что в моей жизни может такое случиться. Я очень любил Машу… нет, я и сейчас очень люблю и скучаю по ней. Не просто скучаю — тоскую, маюсь. Лариса — как наваждение. Все началось с того, что она стала ходить ко мне лечиться. У нее был особенный случай, очень редкий в гинекологии. Мне было невероятно трудно и интересно заниматься ею. Операцию я провел блестяще и теперь она может иметь детей. И вот, поверишь ли, я изначально влюбился не в саму Ларису, а в ее случай в медицине. Врач бы меня понял. Может быть, поймешь и ты. Представь себе: я сделал из нее женщину, способную рожать. Это все равно, как если бы я вообще сделал ее своими руками. И какая-то неведомая сила после этого потянула меня стать отцом ребенка, которого она теперь может родить.

— То есть?.. Вы что же, ждете ребенка? — почти в ужасе воскликнул я.

— Нет пока, — вздохнул он. — Разве мы можем себе это позволить, пока у нас нет своего жилья? Представь себе, каково было мне же установить то временное, что не позволит ей забеременеть.

Ну, он уж слишком разоткровенничался. Кровь так и бросилась мне в голову. Я очень явственно представил, как Мухин копается в недрах Птички, в ее мягком и упругом донышке, которым она однажды прижалась к моей груди, сев на меня лежачего на пляже в Ченаккале.

— Выпьем за женщин, способных рожать, — сказал я, поднимая стаканчик с водкой и стряхивая с арбузного ломтя семечки.

Снова раздался стук. Игорь вздрогнул. Я прижал палец к губам и подошел к двери.

— Кто там?

— Федечка, это я, — раздался за дверью пьяноватый голос умопомрачительной Аиды.

— Одну минуточку, — сказал я, быстро извлек из сумки пистолет и бросил его на кровать рядом с Игорем.

Дверь была незаперта, и Аида решилась войти сама.

— Любительница эпизодов, добро пожаловать, — сказал я и тут же сделал вид, будто заметил неспрятанное оружие. — Шайтан джульфа тебриз! — проворчал я, схватил пистолет и быстро возвратил его в сумку.

— Настоящий? — спросила Аида.

— Кто? — спросил я.

— Пистолет.

— Нет, бутафорский.

— Врешь. Настоящий. Почему ты тогда его спрятал, если не настоящий? Зачем тебе пистолет? Вы кто, мафия?

— Я, пожалуй, пойду еще раз попробую, а если нет, переночую у шефа, — сказал Игорь и направился к двери.

— Хорошо, что он ушел, — сказал я, когда шаги Игоря затихли в коридоре. — У нас был очень важный разговор. Теперь только ты можешь спасти меня и всех, кто находится на этом плавучем гробу.

— Я не понимаю, ты что, собираешься разыгрывать меня?

— Садись и приготовься к тому, что я открою тебе очень важную тайну.

Я усадил ее на кровать и выглянул за дверь, чтобы как бы удостовериться, что нас никто не подслушивает.

— Теперь слушай меня внимательно, — сказал я заговорщическим тоном, закрыв дверь на ключ. — Мы все не те, за кого себя выдаем. Мы — террористическая группа из Ирана. Руководит нами девушка. Она вовсе никакая не Лариса Чайкина, она иранка по национальности, и зовут ее Закийя Азиз Галал. Мы все находимся у нее в подчинении.

— Врешь ты все, она же блондинка. Чисто славянское лицо.

— Ты что, с луны свалилась? Разве ты не знаешь, что самые исконные иранцы — арийского происхождения, блондины с голубыми и зелеными глазами? Не слыхала об этом?

— Ну-у… — замешкалась она, стараясь протрезветь и понять, разыгрываю я ее или нет. — Вообще-то я слышала, что евреи бывают чистые блондины, даже грузиняки. Но чтобы иранцы… А вы что, остальные, тоже иранцы?