Тридцатилетняя война

Немногие из князей, собравшихся в Регенсбурге в январе 1623 года, могли поддержать предложение Фердинанда. Курфюрсты Саксонии и Бранденбурга вообще не направили своих полномочных представителей, чтобы принятые на собрании решения не стали для них обязательными. И вообще, зачем нужны были все эти упражнения в конституционных софизмах, когда единственная в Германии вооруженная сила принадлежала герцогу Баварскому и находилась в распоряжении императора! Какое бы решение ни принял император, законное или противозаконное, князьям пришлось бы с ним согласиться.

Съезд в Регенсбурге длился шесть недель. Князья и испанский посол приводили самые разные доводы против передачи курфюршества. Заявлялись и права четверых сыновей Фридриха, и младшего брата Фридриха, и князя Нойбурга, католика, находившегося в более близком родстве с мятежником, нежели Максимилиан Баварский. Но Максимилиан и Фердинанд твердо стояли на своем. Собрание, презирая Максимилиана, явно жалело Фердинанда.

Герцог подыгрывал императору. Личные амбиции возобладали. Его старый отец, уже тридцать лет находившийся не удел, пытался образумить сына. Но Максимилиан, сам уже давно не мальчик, и слушать не захотел «голос из прошлого века»[388].

Фердинанд согласился лишь на одну уступку. Курфюршество жаловалось пожизненно, то есть оставалась возможность возвратить его детям Фридриха после смерти Максимилиана. Герцог был уже довольно стар, а его супруга миновала детородный возраст[389]. 23 февраля 1623 года Фридриха низложили, а через два дня Максимилиан получил все его титулы[390]. Во время инвеституры зал был почти пуст, не присутствовали представители Саксонии и Бранденбурга, не пришел испанский посол. Вел церемонию курфюрст Майнца, его лицо выражало растерянность, и он все время почесывал голову, словно раздумывая. В ответной речи Максимилиана не было ни блеска, ни уверенности[391], будто он в последний момент сам стал сомневаться в правильности своих действий. Он получил то, что хотел, но в ущерб тем самым свободам, благодаря которым держался у власти. Кто знает, может быть, завтра его постигнет такая же участь, какая выпала на долю Фридриха. Он дал в руки Фердинанда оружие, которым тот не преминет воспользоваться. Придет время, и он будет сожалеть о том, что принес в жертву амбициям конституцию Германии и открыл дорогу насилию. Человек, меньше всего желавший усиления императорской власти, сам же и надругался над конституцией, которую должен был защищать.

5

Возвышение Максимилиана вызвало бурю протеста, к чему Фердинанд в принципе был готов. Испанский посол не прислал поздравлений, эрцгерцогиня Изабелла выразила порицание и сожаление[392]. Курфюрсты Саксонии и Бранденбурга единодушно решили не признавать своего нового коллегу. Собрание в Регенсбурге закончилось преждевременно, поскольку делегаты-протестанты не захотели сидеть рядом с так называемым курфюрстом из Баварии[393].

Фердинанд теперь знал границы своей власти. Она простиралась не далее тех пределов, до которых ее продвигали вооруженные силы, в этом отношении он все еще зависел от Католической лиги и Максимилиана Баварского. В Регенсбурге протестантские делегаты недвусмысленно отказались выделить деньги на войну. Возможно, они были слишком слабы для открытого противостояния, но не настолько наивны, чтобы субсидировать наступление на свои свободы. Передача курфюршества довершила опалу Фридриха, вынудив конституционалистов если не солидаризироваться с ним, то по крайней мере ему симпатизировать.

С другой стороны, в Регенсбурге еще больше углубился раскол между католическими и протестантскими князьями. Делегаты Католической лиги, естественно, поддержали Максимилиана, своего лидера и казначея, а самые оголтелые из них неосмотрительно похвалялись, что церковь скоро отвоюет всю Германию. Курфюрсты Саксонии и Бранденбурга в результате созвали протестантское собрание, на котором Саксония предложила создать новую протестантскую унию, а Бранденбург призывал к оружию. Эти жесты привели к тому, что еще крепче стал альянс между Фердинандом и лигой[394].

Лига под предводительством Максимилиана тоже провела свое ежегодное собрание в Регенсбурге. Максимилиан, пользуясь победой, преодолел сомнения наиболее робких делегатов и настоял на том, чтобы и дальше содержать армию Тилли[395]. После того как Максимилиан сбросил все маски, для него было важно демонстрацией силы оружия предупредить любую возможность атаки со стороны протестантов и конституционалистов. Ресурсы Баварии и союзников были ограничены, и Тилли испытывал трудности в снабжении войск[396]. Доводы нового курфюрста не вызвали особых возражений, и члены лиги согласились обложить подданных дополнительными поборами.