Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Валленштейн просчитался; он не ожидал от балтийских портов серьезного противодействия и в 1629 году оказался в неожиданно опасной ситуации. Сопротивление Штральзунда и его союз с королем Швеции немало навредили королю Польши; теперь, когда Густав II Адольф получил Штральзунд и Пиллау от Бранденбурга, он мог нанести Польше такой тяжелый удар, что Сигизмунду III пришлось бы сдаться. Посадив на цепь «польского сторожевого пса», король Швеции мог беспрепятственно вторгнуться в Германию. Многие из ганзейских городов, не пожелавших принять Валленштейна, с радостью встретили бы Густава II Адольфа, и таким образом он мог бы стать хозяином Балтики и протянуть руку помощи угнетенным германским протестантам.

Весь 1629 год эта угроза назревала. В феврале король Швеции договорился о встрече с королем Дании; Кристиан IV, поверженный, просящий мира[56], может быть, теперь-то согласится на положение союзника, подчиненного шведскому монарху. Но Густав II Адольф опоздал. Еще годом раньше у Кристиана IV была слабая надежда вернуть себе доброе имя; после поражения при Вольгасте надежд не осталось.

Напрасно Густав II Адольф засыпал его рассказами о гипотетическом флоте Валленштейна и уговаривал заранее подготовиться к опасности. Король Дании лишь пожимал плечами; от германских князей помощи не дождешься, сказал он, а в его бедной, измученной стране, наполовину захваченной врагом, не найдется и лишнего гроша. Густав II Адольф пылал воодушевлением; Швеция воюет без перерыва уже 30 лет, хвастал он, и не перестанет, пока он не прикажет. У него самого пуля в плече, и он готов получить еще три, если будет на то Божья воля, и с этими словами предложил датскому королю потрогать шрам. Кристиан IV не пошевелился в ответ. Чуть погодя шведский король пустился в разглагольствования о долге протестантов перед своей религией, и в конце концов Кристиан IV, старший по возрасту (родился в 1577 г., а шведский король в 1594 г.) и павший духом, не стерпел. «Какое дело вашему величеству до Германии?» – вдруг прямо спросил он. Густав II Адольф на миг растерялся и с негодованием крикнул: «А надо ли спрашивать?» – а затем снова принялся рассуждать, обличая врагов, дурно поступающих с протестантскими церквями. Дрожа от гнева, он наклонился к датскому королю и затряс кулаком чуть ли не у него под носом. «Будьте уверены, ваше величество, – восклицал он, – если кто-нибудь так поступит с нами, император ли, король, князь или республика, да хоть тысяча чертей, мы из него всю душу вытрясем, так что мокрого места не останется!» Кристиан IV Датский остался глух к его пафосу; единственное, что он мог возразить: жаль, что шведский король не был так же уверен пять лет назад. Но, проявив поразительную выдержку, Кристиан IV промолчал.

Главным результатом их встречи стало то, что Валленштейн прислал подкрепления Сигизмунду III Польскому, чтобы тот как можно дольше сдерживал шведов, и поспешил смягчить условия мира для короля Дании. Они все же остались довольно суровыми: Кристиан IV должен был отказаться от северогерманских епископств и признать суверенитет императора над Гольштейном, Штормарном и Дитмаршеном, но, как бы король ни относился к невыгодному договору, ему не осталось ничего иного, кроме как его принять. «Если он еще в своем уме, то ухватится за договор обеими руками», – сухо сказал Валленштейн. В июне 1629 года в Любеке был заключен мир.

Любекский договор не устранил угрозу с севера, так как в начале года курфюрст Бранденбургский, доведенный до отчаяния поборами Валленштейна, сделал попытку сблизиться с Соединенными провинциями, а затем вступил в подозрительную переписку с королем Швеции. Хуже того, агенты Франции и Англии организовали перемирие между Густавом II Адольфом и Сигизмундом III Польским, и еще до конца года французский посол посетил шведского короля в Уппсале, где нашел, что тот уже обсуждает со своим советом план вторжения в Германию.