Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Третья группа – удовлетворение притязаний союзников – по своей важности обошла все остальные вопросы, которые рассматривались на конгрессе. Никакой мир был не возможен до тех пор, пока союзники не будут удовлетворены, в то время как разрешение внутренних проблем было вовсе не обязательно для прекращения войны. Швеция требовала себе Померанию, Силезию, хотя и не так уверенно, Висмар, Бремен и Ферден, а также денег на расформирование армии. Франция претендовала на Эльзас, который давно уже оккупировали ее армии, вместе с Брайзахом-ам-Райн, настаивала на подтверждении своих прав на Мец, Туль и Верден и крепость Пинероло в имперской Италии. Также она желала получить гарантии того, что император больше не будет оказывать помощь Испании.

Четвертая группа вопросов была тесно связана со второй и третьей. Она касалась проблем компенсации для тех, кто пострадал во время войны или в результате заключения мира, и включала, к примеру, вопрос возмещения убытков курфюрсту Бранденбургскому в случае, если по условиям мира Померания отойдет к Швеции, и Максимилиану Баварскому, если тому придется уступить землю или титулы курфюрсту Пфальцскому.

Конгресс разделился приблизительно на две группы: шведские и германские протестанты заседали в Оснабрюке, а представители Франции, императора и германских католиков – в Мюнстере. Также в Мюнстере разбирались два отдельных мирных урегулирования: между Испанией и Соединенными провинциями и между Францией и Испанией. Франция и Испания имели свои интересы во всех этих прениях, Франция – как союзница голландцев в их переговорах с испанцами, Испания – как союзница императора в переговорах между империей, Францией и Швецией.

В силу этих обстоятельств проведение мирной конференции оказалось делом столь же запутанным и вызывало столь же острые разногласия между союзниками, как и сама война. Французы и шведы смотрели друг на друга с глубочайшим недоверием, причем французы особенно добивались того, чтобы Швеция прекратила вмешиваться в германские дела. Они хотели создать из католиков конституционную партию для сдерживания императора, тогда как шведы, горячо поддерживая протестантских делегатов в Оснабрюке, хотели, чтобы империя была преимущественно протестантской. Шведы громко выступали за полное восстановление в правах курфюрста Пфальцского, отмену Reservatum Ecclesiasticum – духовной оговорки и возвращение к религиозному статус-кво на момент 1618 года. Французы, которые по-прежнему без устали старались переманить Максимилиана из альянса с императором, хотели, чтобы он сохранил и титул курфюрста, и приобретенные земли, а в остальном поддерживали германских католических делегатов в Мюнстере, которые настаивали на возвращении к религиозному статус-кво 1627 года, зафиксированному в Пражском мире.

Между французами и их голландскими союзниками постоянно сохранялось нервозное раздражение, которое то вспыхивало с новой силой, то затихало, а на противоположной стороне Максимилиан Баварский непрерывно держал в опасении венский двор, и дружеские отношения между Австрией и Испанией не раз оказывались на грани разрыва.

Перед послами всех стран стояла двойная задача: вести переговоры в интересах своего правительства и сеять рознь между противниками. Усилия испанских дипломатов в отношении голландцев были направлены на то, чтобы разорвать франко-голландский союз, и в конце концов им это удалось. Имперские дипломаты стремились разрушить франко-шведскую коалицию и настроить против Франции ее германских союзников. Французы в вопросе германских католиков добивались отторжения Баварии от Австрийского дома Габсбургов. Эта хитросплетенная игра всех против всех еще более усложнялась присутствием разнообразных малых государств на периферии европейского конфликта – делегатов от короля Португалии, Швейцарской конфедерации, герцогов Савойского и Лотарингского.

Война по-прежнему, хотя и в незначительной степени, оставалась гражданской войной в Германии, и как бы мало местные интересы ни влияли на Вестфальский конгресс, их невозможно было полностью игнорировать. Не имея возможности управлять ходом войны, два князя, которые периодически пытались сформировать германскую партию, в очередной раз попытались заявить о своих правах уже на мирных переговорах. Иоганн-Георг Саксонский и Максимилиан Баварский действовали поодиночке; центристская партия слишком часто не оправдывала надежд, чтобы у кого-то еще оставалось желание ее возродить. Однако в клубке переговоров в Мюнстере и Оснабрюке отдельные нити саксонской и баварской политики стремились к одной и той же цели – по мере сил решать дела империи без деспотического вмешательства каких-либо иноземных держав.