Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Потомки оказались неблагосклонны к Иоганну-Георгу и его советникам. Как защитники невразумительной конституции и расколотого народа, они взвалили на свои плечи неблагодарную задачу и, как показали дальнейшие события, плохо выполнили ее, но, однако, надо отдать должное курфюрсту хотя бы за некоторые качества, которые довольно редко встречались среди князей в последующие годы. Он всегда был честен, всегда говорил, что думал, искренне трудился ради мира и общего блага Германии, и если порой он ставил Саксонию на первое место и нахватал для себя больше, чем следовало, то вина лежит на обычаях того времени, и, по крайней мере, он никогда не просил помощи у иноземцев. В историю курфюрст вошел человеком, который предал протестантов в 1620 году, императора – в 1631 году, шведов – в 1635-м. На самом же деле он был едва ли не единственным, кто проводил последовательную политику среди переменчивых интриг и врагов, и союзников. Будь он другим человеком, возможно, он нашел бы средний путь к спасению страны от катастрофы. В этом и состоит одна из главных трагедий германской истории, что Иоганн-Георг не был великим человеком.

Среди германских правителей наилучшей репутацией за рубежом пользовался герцог Максимилиан Баварский, хоть и не был курфюрстом. Дальний родственник курфюрста Пфальцского, он тоже принадлежал к роду Виттельсбахов, которые в некоторых частях Германии почитались больше, чем не такая древняя династия Габсбургов. По мнению современников, он был самым способным из германских правителей; человек бесконечно находчивый, терпеливый и расчетливый, он правил Баварией больше 20 лет со времени отречения отца. Теперь же ему было 45 лет, и он был одним из самых преуспевающих и самых малоприятных правителей в Европе. За счет бережливости и неусыпного контроля он скопил такое богатство в своей казне, что мог не только распоряжаться баварским ландтагом, когда позволял ему собираться, но и диктовать общую политику союзникам, когда заключал с ними альянсы и оплачивал львиную долю расходов.

Холодно благожелательный, педантично справедливый и неукоснительно нравственный, Максимилиан не щадил себя, выполняя нелегкий труд по управлению страной. Он построил больницы, организовал общественное вспомоществование, поощрял образование и искусство и дал своему народу то чувство безопасности, которое бывает при стабильном и платежеспособном правительстве. Однако он ввел смертную казнь за прелюбодеяние; ежегодно отправлял преступников на галеры и помогал допрашивать ведьм с помощью пыток. Он содержал постоянную армию и проводил набор призывников по всей стране. Он вмешивался даже в самые личные дела своих подданных: никому, даже дворянину, не позволялось иметь экипаж, пока ему не исполнится 55 лет, чтобы не ухудшилась порода верховых лошадей и мастерство его кавалеристов; за три года он семь раз издавал предписания об одежде, чтобы его подданные одевались не только более пристойно, но и более практично для войны. Не было ни одного уголка, куда бы герцог не сунул нос в поисках преступлений. Шокированный безнравственностью крестьян, он запретил им танцы и потребовал, чтобы работники-мужчины и работницы-женщины не спали в одном помещении, и ему не пришло в голову, что у бедняков и без того мало удовольствий и они не всегда отвечают за те условия, в которых живут. Его скаредность стала в Европе притчей во языцех: он урезал содержание престарелого отца, посчитав сумму слишком большой для того, кто уже отошел от власти, и слугам герцог платил хотя и регулярно, но очень мало, и управлял своим хозяйством за счет страха и почтения.

Максимилиан, отталкивающий в политике, был таким же малоприятным и в человеческих качествах. Судьба немилостиво наделила его весьма невыразительной внешностью; это был нескладный, худой, небольшого роста человек с волосами мышиного цвета и одутловатым лицом, аденоиды сильно портили его речь и черты. Он имел отточенные манеры, умел вести непринужденный и эрудированный разговор, но его пронзительный голос пугал неподготовленных собеседников. В угоду жене, принцессе Лотарингской, он завел у себя французскую моду, чье изящество вряд ли могло скрыть его физические недостатки.

Более способный и политически продуктивный, чем Иоганн-Георг, Максимилиан не обладал той бескомпромиссной прямотой, которая искупала изъяны курфюрста Саксонского. Осторожный сверх меры, герцог всячески избегал брать на себя обязательства и тем самым вселял пустые надежды во всех, кто пытался чего-то добиться от него. Как и Иоганн-Георг, он искренне стремился к общему благу для Германии, но, в отличие от того, имел ясное понимание политики и четкие взгляды. Тем больше его вина, когда он, подобно курфюрсту, ставил личные интересы на первое место. В этом смысле и курфюрст Саксонский, и герцог Баварский подвели свою страну, но Максимилиан – с куда более бесстыдным эгоизмом. Как никто другой, он желал, чтобы остальные жертвовали своей выгодой ради общего блага, и, как никто другой, ревниво и губительно цеплялся за собственные.