Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

С другой стороны, курфюрст Пфальцский Фридрих или скорее его канцлер Христиан Ангальтский (Анхальтский) сразу же поспешили на помощь Турну. Еще до конца июня Фридрих прислал агента в Прагу и встретил возмущенный протест императора холодным разъяснением того, что он всего лишь хотел уговорить мятежников пойти на компромисс. Его посол выбрал для этого странный способ: посоветовал чехам увеличить и укрепить армию и поручить ее командование самому Анхальтскому.

Слова у них не разошлись с делами, и в это же самое время из Гейдельберга (Хайдельберга) в Турин, столицу герцога Савойского, отправились гонцы, чтобы договориться с ним об использовании большой армии наемников, которая в тот момент находилась у него на службе. Герцог, давний враг дома Габсбургов, охотно ухватился за возможность им насолить и немедля подписал договор, по условиям которого соглашался разделить с курфюрстом Пфальцским расходы на транспортировку и содержание армии для чехов. Совместное предложение двух князей достигло Праги как раз кстати. Одна имперская армия уже пересекла границу, а вторая готовилась последовать за ней. Поспешно набранные войска Турна не имели достаточного опыта, чтобы противостоять фламандским профессионалам, даже если бы их хватало. Когда герцог Савойский и курфюрст Пфальцский предложили чехам хорошо обученную армию, находившуюся всего в нескольких днях пути, под командованием известного во всей Европе генерала Эрнста фон Мансфельда, всякие сомнения отпали.

28 августа 1618 года вторая имперская армия выступила из Вены, а через два дня чехи приняли предложение о помощи. 9 сентября две вторгшиеся армии соединились и непременно пошли бы на Прагу, если бы не слухи о подходе Мансфельда. Под напором Турна, донимавшего их мелкими стычками, интервенты отступили к Будвайсу (Ческе-Будеёвице), в то время как Мансфельд пересек границу с 20 тысячами солдат и осадил Пильзен (Пльзень), самый богатый и самый важный оплот католиков-лоялистов. По всей Чехии протестантов вновь охватило воодушевление. 21 ноября, после отчаянного пятнадцатичасового сражения, Пльзень пал, и с наступлением зимы Турн и Шлик во главе национальной армии заперли фламандские войска в Будвайсе (Ческе-Буде-ёвице) и разорили земли на австрийской границе.

Чехия была спасена, и пока еще никто не подсчитывал, во сколько это обошлось. Однако, освободившись от австрийского господства, она лишь попала в зависимость к курфюрсту Пфальцскому и герцогу Савойскому; не желая отдать свою страну в кабалу Габсбургам, мятежники отдали ее на откуп врагам Габсбургов, и национальная проблема Чехии постепенно втягивалась в центр европейского водоворота.

Пока на австрийских границах полыхало пламя, курфюрст Пфальцский созвал в Ротенбурге Евангелическую унию. Если Фридрих или Христиан Анхальтский рассчитывали на поздравления за то, что сделали, их ждало глубокое разочарование, поскольку князья и иные правители, входившие в унию, считали осмотрительность лучшей доблестью и с негодованием осудили все совершенное двумя князьями. Они не хотели ни платить Мансфельду, ни договариваться с мятежниками; они категорически отказались собрать единую армию, как предлагал Фридрих, и выразили свою беспристрастность в меморандуме, который призывал императора и его подданных к компромиссу.

Пожалуй, никто не был так удивлен поведением унии, как ее молодой президент. Некоторые данные свидетельствуют о том, что среди всех собравшихся в Ротенбурге князей курфюрст Фридрих хуже всех разбирался в своей же собственной политике. Христиан Анхальтский добивался только одного: он хотел создать в Чехии партию, которая избрала бы Фридриха королем. Он надеялся устроить это еще до избрания Фердинанда, но, потерпев неудачу, воспользовался новой возможностью, которую ему предоставило восстание. Князьям унии не нужно было обладать особой политической проницательностью, чтобы разгадать планы Анхальтского. Отвергнув его политику в принципе, они еще больше возмутились тем, что он попытался пустить им пыль в глаза красивыми речами о защите протестантизма.