Тридцатилетняя женщина

– Моя дочь! – воскликнул генерал, с ужасом посмотрев на Елену. – Вон отсюда, негодяй, или я убью тебя!

– Два часа еще не истекли. Вы не можете ни убить меня, ни выгнать, не потеряв уважения к самому себе… и моего уважения.

Тут ошеломленный генерал попытался смерить взглядом преступника, но принужден был опустить глаза: он чувствовал, что не в силах выдержать взор незнакомца, нестерпимо блестящий взор, вторично смутивший его душу. Он испугался, что снова смягчится, так как сознавал, что воля его слабеет.

– Убить старика! Вы, должно быть, и понятия не имеете о том, что такое семья? – проговорил он, с отеческой нежностью указывая на жену и детей.

– Да, старика, – повторил незнакомец, нахмурив брови.

– Бегите! – крикнул генерал, не смея взглянуть на непрошеного гостя. – Наш договор нарушен. Я не предам вас. Нет! Я никогда не стану поставлять людей на эшафот. Но уходите, вы нам гадки.

– Я знаю, – покорно ответил преступник. – Во Франции нет ни клочка земли, куда бы я мог ступить с безопасностью для себя; но если бы правосудие, подобно Богу, судило всякого по его деяниям, ежели бы оно соблаговолило расследовать, кто чудовище – убийца или его жертва, я бы мог с гордостью остаться среди людей. Вам ли не знать преступлений человека, которого только что обезглавили! Я стал судьей и палачом, я заменил собою беспомощное человеческое правосудие. Вот в чем мое преступление. Прощайте, сударь. Ваше гостеприимство было отравлено для меня, тем не менее я не забуду о нем. Я сохраню в душе чувство благодарности к одному-единственному человеку на свете, и этот человек – вы… Но мне хотелось, чтобы вы были великодушнее.

Он направился к двери. В этот миг Елена наклонилась к матери и что-то шепнула ей на ухо.

– Ах, замолчи!..

Возглас этот вырвался из груди маркизы, и генерал, услыхав его, вздрогнул так, словно увидел, что Моина умерла. Елена встала, и убийца невольно обернулся; по его лицу было видно, что он тревожится за эту семью.

– Что с вами, дорогая? – спросил маркиз у жены.

– Елена хочет бежать с ним, – сказала она.

Убийца покраснел.

– Маменька неверно объясняет вырвавшиеся у меня слова, – тихо произнесла Елена. – Ну что ж, я осуществлю ее желание.

Девушка окинула всех горделивым, пожалуй, даже ожесточенным взглядом и потупилась; поза ее была полна скромности.

– Елена, – спросил генерал, – вы ходили в комнату, куда я поместил…

– Да, отец.

– Елена, – проговорил он, и голос его изменился от внутренней дрожи, – вы впервые видите этого человека?

– Да, отец.

– В таком случае ваше намерение совершенно нелепо…

– Пусть нелепо, но я решилась…

– Ах, дочь моя!.. – произнесла маркиза негромко, но так, чтобы муж услышал ее. – Елена, вы идете наперекор правилам чести, скромности, добродетели, которые я старалась внушить вам. Если мы до этого рокового часа обманывались в вас, то вы недостойны и сожаления. Ведь не нравственное же совершенство этого незнакомца пленило вас? Или вас влечет сила, которая надобна лишь преступникам?.. Нет-нет, я хорошо вас знаю и не могу предположить…

– О! Предполагайте все, что вам угодно, – холодно заметила Елена.

Но, несмотря на твердость характера, которую Елена проявила в этот час, нелегко было пламени, горевшему в ее глазах, осушить набежавшие слезы. Увидев слезы девушки, незнакомец понял, о чем говорит мать; он бросил на маркизу орлиный взор, и какая-то непреодолимая власть заставила ее взглянуть на страшного соблазнителя. Но, когда глаза ее встретились с ясными и блестящими глазами незнакомца, она вздрогнула – так вздрагиваем мы, увидев змею или прикоснувшись к лейденской банке.

– Друг мой, – крикнула она мужу, – это дьявол! Он разгадывает все.

Генерал вскочил, собираясь схватить шнурок от звонка.

– Он вас погубит, – сказала Елена убийце.

Незнакомец усмехнулся, сделал шаг, отвел руку маркиза, устремив на него свой пристальный взгляд, от которого все цепенели, и генерал потерял почву под ногами.

– Я отплачу вам за ваше гостеприимство, – промолвил убийца, – и мы сочтемся. Я избавлю вас от позора и выдам себя сам. Ну зачем мне теперь жить?

– Вы еще можете раскаяться, – ответила Елена, глядя на него с тою надеждой, которая светится лишь в глазах юных девушек.

– Раскаиваться я никогда не стану, – ответил убийца звучным голосом, гордо вскинув голову.

– Его руки запятнаны кровью, – сказал Елене отец.

– Я оботру их, – ответила она.

– Но вы даже не знаете, нужны ли вы ему, – возразил генерал, не осмеливаясь указать на неизвестного.

Убийца приблизился к Елене; ее прекрасное лицо, целомудренное и строгое, было освещено внутренним светом, отблески которого озаряли и как бы выделяли каждую черту и самые тонкие линии; бросив на прекрасную девушку нежный взгляд, огонь которого еще вселял ужас, он взволнованно сказал:

– Из любви к вам и из желания отблагодарить вашего отца за два часа жизни я отказываюсь от вашего самопожертвования.

– И вы тоже отталкиваете меня! – воскликнула Елена голосом, раздирающим сердце. – Прощайте же все, я умру!

– Что все это означает? – закричали отец и мать в один голос.