Триединое сознание бога. Теория Единства

Третье, высшее аналитическое тело (будхиальное), как мы уже говорили, занимает особое положение в иерархии аналитических тел. Оно, будучи последним филогенетически возникшим уровнем сознания, в шутку говоря, является наблюдающим за наблюдающим. Тем, кто «видит» наблюдающего – рациональный уровень сознания, и осознает, что это ни кто иной, как оно само. Это явление можно охарактеризовать как объективизацию субъекта. Этот процесс, продолжая несерьезность характеристики, сродни тому, как мы смотрим в зеркало, осознавая, что там не кто-то другой, но мы сами – наше отражение. Нечто похожее происходит и в тонких телах. Эфирное – соприкасается через органы чувств физического с внешним миром. Ментальное – отражает и дифференцирует внутреннее восприятие того, что передало первичное сознание, создавая субъективное представление. Будхиальное – творчески обобщает все это, привнося недостающую, третью точку в систему координат, что позволяет уже не только осознанно ориентироваться в пространстве, но и вычленить себя самого из безбрежного океана информации. Таким образом, более высокое в иерархии тонких тел – тело чувств, являясь третьим центром сознания, продолжает дифференцировать поступающую информацию, деля мир на две части – на субъект и объект – и создавая тем самым на базе старых – «приятно-неприятно» – новые понятия в восприятии действительности. Появляются категории «я» и «не я». В свою очередь они порождают понятия «хорошо» и «плохо»: как для себя – с точки зрения выживания индивида, так и для групп, экстраполируя его на объединения людей. Это зарождение собственной и групповой или клановой морали. Говорить на первых порах о таком механизме психики как совесть еще не приходится. Работу совести – божественного, вселенского принципа, если бы она была прерогативой аналитической части АСЕ человека, можно было бы назвать четвертым базовым инстинктом. По поводу последней фразы отклонимся несколько от основной темы, чтобы пояснить суть данного явления.

Дело в том, что, как и все инстинкты, где каждый последующий входит с предыдущим в конфликт, совесть также входит в конфликт с социальным отражением стадного (стайного) инстинкта – моралью. Говоря о человеческих объединениях, где мы воспринимаем мораль через иерархический принцип построения обществ, роль мерила при взаимодействии членов групп в большей степени играет именно она – социальная совесть группы, а не совесть истинная – божественная. И мораль группы, отражающая более низкое энергетическое происхождение, но будучи более материализованной субстанцией, чаще преобладает с точки зрения выживания над совестью. «Хорошо» и «плохо» группы, ее клановая или корпоративная мораль, зачастую не соответствует таким же, но общечеловеческим понятиям. Мораль группы – это явление, перекликающееся в какой-то степени с убеждением индивидуума, с его собственной моралью. Если сравнивать убеждение отдельного человека, мораль группы и общечеловеческие каноны совести, то можно обнаружить некий параллелизм в их проявлении, который даст нам понимание все того же закона иерархического соподчинения, где интересы большей системы требуют подчинения, а значит нивелировки меньших. И так же, как убеждение индивида должно в идеале соответствовать моральным принципам группы, так и моральные принципы групп должны соответствовать общечеловеческим канонам совести, сформулированным уже давно, но так еще и не нашедшим в полной мере применения в современном социуме. Законы совести должны стать мерилом всеземной морали – стать более, если так можно сказать, материализованными. Они – мораль будущего. Мораль же настоящего – инстинкт сохранения вида, проявленный в человеческих объединениях почти так же, как и в животном мире – в определенных территориальных границах и границах родов. Отличительной чертой, усиливающей различие групп, в дополнение оказывается язык. Тот, кто за пределами группы – чужой. Можно вспомнить, например, взаимоотношения евреев и изгоев. Если еврей совершал преступное деяние по отношению к еврею, то это преступное деяние квалифицировалось как преступное. Но, если оно было направлено на изгоя, наказания могло и не быть, или оно оказывалось смехотворным. Или, например, преступное сообщество приемлет воровство, как определенную профессиональную деятельность. Но только за рамками собственного сообщества. А то же самое воровство внутри сообщества является преступлением и жестоко карается.

Самыми крупными группами, где четко просматривается несоответствие моральных принципов и принципов совести, являются государства и – увы – тоталитарные религии.