Триггер

Меня начинает душить чёрная злость. Конечно, совсем не стоит направлять её на Катю, но… мать её, она что, реально хочет отправиться к этому гондону? Может там сопли-слюни ему станет вытирать или что?

— Я знала, что ты это скажешь. Но и врать не могла.

— Это радует, потому что я ведь на ровном месте какое-нибудь дерьмо могу вполне подумать, — ухмыляюсь невесело, допивая коньяк и пожимая плечами. — На этом разговор заканчиваем?

— Я хочу с Персидским покончить, но боюсь, что если не поеду к нему и не решу всё тет-а-тет, он изобретёт что-то новенькое.

Прекрасно. Психология в действии, только она совсем не вяжется у меня с той картиной мира, которая уже составлена в моей башке, и куда доступа нет ни Вадиму, ни его матери, ни кому бы то ни было из тех, кто может желать нам зла.

— Если он захочет — он изобретёт. Глупо думать, что его способны отвлечь от этого больничная койка или твоё отсутствие.

— И всё же… пожалуйста. Позволь мне с ним увидеться.

Это её «позволь» понуждает поморщиться. Как будто у нас тут рабовладельческий строй. Нет, если хочет, пусть едет и получит снова какую-нибудь пакость. Только я, естественно, ни хрена этому рад не буду.

— Дело твоё, Кать. Хочешь — поезжай. Я тебе не муж запрещать это.

— Илья…

— А ты думала, что я обосрусь от радости и лично тебя к нему отвезу?

Вижу, как она поджимает губы, отводит глаза. Только понять бы ей пора, что за моими словами не стоит ничего, кроме тревоги за неё и нашего ещё нерождённого ребёнка, которого та падла, что лежит в больнице и жаждет увидеть мою женщину, едва не убила.

— Ладно. Извини. Если ты считаешь, что так будет лучше…

— Считаю. И не для него. Для меня. Для нас.

Она вскакивает из-за стола, подходит ко мне, обнимает со спины и прижимается. Если бы мог поехать к Персидскому вместо неё, сделал бы это. Только боюсь, поездка эта станет фатальной. Для Вадима как минимум.

— Завтра отвезу тебя. И дам ровно полчаса. Потом за тобой приду, и Персидский не то что ходить не сможет, а лежать вряд ли вспомнит как.

— Илья! — В её голосе сквозит облегчение, смешанное с удивлением. Нет, правда, Катя ожидала чего-то другого? Если да, то у меня для неё плохие новости. Впрочем, мы только в начале узнавания друг друга, и с тем, что я бываю тираном, ей ещё придётся свыкнуться.

***

В больнице — металлический аромат безысходности. Или это кажется только мне, потому что я ощутимо нервничаю. Идея приехать к Вадиму уже не кажется мне такой блестящей. Это лишние нервы, которые мне совсем не нужны. Но Персидский вполне может сотворить что-нибудь ещё, что скажется впоследствии, потому решить с ним все вопросы нужно прямо сейчас.

— Катюша! — бросается ко мне свекровь, едва я показываюсь в коридоре, по которому, с трудом передвигаясь, ходит несколько человек. Кто-то на костылях, кто-то — с тростью. Меньше всего мне хочется сейчас быть здесь, потому приходится надеть на лицо вымученную улыбку. — Как хорошо, что ты приехала! Спасибо!

— Не за что, Маргарита Григорьевна, правда, я ненадолго.

Она начинает плакать, опускается на скамью, стоящую возле стены, закрывает лицо руками, приходится сесть рядом и осторожно погладить по плечу. Она совсем не виновата в том, что вытворил Персидский. Он прежде всего — её сын, которому нужна помощь.

— Катюша, тут дело такое… Нужны деньги. Ему готовы сделать операцию, чтобы поставить на ноги, но нужны деньги, — начинает она сбивчиво рассказывать, как будто боится, что я в любой момент могу сорваться и сбежать. Впрочем, свекровь недалека в этих подозрениях. — Я немного собрала, но этого не хватит. Оперировать будут не у нас.

— Я это поняла. Но вы же знаете нашу ситуацию. Дело находится в суде, а отозвать исковое заявление может только Вадим.

— Мы уже проконсультировались по этому вопросу. Вадик даст мне генеральную доверенность, мы можем заказать выезд нотариуса. И я откажусь от иска от его имени.

Я удивлённо приподнимаю брови. Значит, вроде бы всё решено, и теперь от меня будет зависеть продажа квартиры, которую, как я понимаю, и просят сбыть с рук. Только забыли спросить, хочу я продавать недвижимость или нет.

Свекровь смотрит на меня с такой мольбой, что мне становится нехорошо. Но ведь это действительно выход — только так, пожалуй, я и могу избавиться от Вадима. Затребовать у него, чтобы развод был как можно скорее, а после разойтись и не быть друг другу должными.

— Я пока ничего не могу вам обещать, сами понимаете, пока я не переговорю со своим адвокатом…

— Я всё понимаю. И мы готовы подождать. Только не очень долго, после уже ничего может не получиться.

— Хорошо. Я сегодня же всё выясню.

Поднимаюсь со скамейки, и Маргарита Григорьевна встаёт следом.

— Так ты к Ваде не зайдёшь?

Конечно, хочется отказаться, но мне нужны гарантии, что Персидский действительно со мной разведётся и оставит в покое, когда мы с ним разберёмся с недвижимостью.

— Зайду. Только… Дайте мне пять минут. Одной.