Тригон. Изгнанная (СИ)

Тяжело вздохнув, Тилия переводит встревоженный взгляд на однорукую, которая, прищурив свои огромные глаза, напряжённо следит за раскинувшимся впереди лагерем. Ей даже не нужно спрашивать, о чём та думает в эту минуту: все эмоции написаны на её, не предвещающем ничего хорошего, лице.

«А что бы чувствовала я, если бы в конце пути меня ждало такое разочарование?» — спрашивает себя Тилия, переводя взгляд на Кира, который, устало прикрыв веки и привалившись боком к камню, неподвижно сидит на земле. Кажется, что он спит, но она знает, что это всего лишь видимость. Сегодня утром она дала ему последнюю пилюлю обезболивающего и действие её уже давно закончилось. Путь предстоял долгий, а милитарийскую отраву она решила оставить на крайний случай.

— Ты точно уверен, что там больше никого нет? — уже в который раз с надеждой спрашивает она Рона, последние три дня пропадавшего вблизи лагеря пожирателей, выискивая их слабые стороны. — Может они где-то прячут остальных?

— Ти, нет там никаких остальных. Были, а теперь нет.

Ёжась от слов друга, она снова переводит взгляд на Руку. Невероятно большие глаза гоминидки темнеют от ненависти. Она не произнесла ни слова с тех самых пор, как Тилия рассказала ей всё то, что узнала от Рона, а на подходе к лагерю сама увидела на экране сканера. Но Рука была непреклонна: она хотела сама убедиться в том, что в этом месте её сестры нет.

— Значит, думаешь, впереди есть ещё барьер? — слышит она вопрос друга.

— Думаю, да, — уклончиво отвечает Тилия, перехватывая предостерегающий взгляд гоминидки, которая, взяла с неё обещание не рассказывать про найденную ими призму-сканер. Тилия не понимала такой безосновательной враждебности по отношению к её другу детства, но нехотя всё же согласилась. — Если бы я устанавливала эти барьеры, разместила бы последний как раз между кольями и теми ступенями.

— Логично, — соглашается с неё Рон, и, решив, что вокруг уже достаточно темно, выбирается из укрытия, — Ладно, нам пора. Никому не шуметь и смотреть под ноги.

Когда они начинают свой путь вдоль стены, костёр в центре лагеря каннибалов, кажется, разгорается ещё сильнее, ослепляя путников и вызывая у Тилии недоумение. Даже ребёнок знает, что для поддержания огня необходимы дрова, но вокруг нет ни одного дерева, лишь головешки от когда-то густого леса, да чёрные камни. И только подняв один с земли, и почувствовав его пористую обманчивую твёрдость, Тилия с удивлением понимает, что держит в руке кусок угля.

Похожий минерал она видела лишь раз, когда её ещё маленькой водили в музей Первых Людей. Там за прозрачным стеклом она долго разглядывала россыпь чёрных камней, не в силах поверить словам куратора, что столь маленький уголёк мог стать причиной большого огня. А ещё пыталась понять, как столь редкий камень может давать столько тепла и одновременно отбирать седьмую часть того, что производили Теплицы. Остальное на шесть равных частей делилось между Обителью — столицей, Аквитарией, из недр которой в Новый Вавилон по подземным трубам поступала вода, Билатерией, откуда доставляли уже законсервированное мясо, и Кибер-городом, славившимся техникой.

Но уголь был, наверное, самым ценным, не считая воды и еды, ресурсом. Лишь он в мрачные зимние дни, когда огромные солнечные батареи под шпилем Башни были почти бесполезны, спасал колонистов от холода. Во времена Первых Людей угля было так много, что он почти ничего не стоил. Но только не теперь! Лишь в одном месте добывали этот минерал — самом отдалённом, северном городе Карбо, и ценился он на вес золота.

За размышлениями Тилия не замечает, насколько близко они подбираются к лагерю — не больше трёх-четырёх стадиев. Рука впереди, Тилия движется следом. Чёрная витилигская накидка и надвинутый на лоб капюшон, сливаясь с чернотой стен, как нельзя лучше скрывает от взглядов каннибалов и отблесков пламени. Рон и поддерживаемый им изгнанник замыкают процессию.

Как бы её другу не хотелось избавиться от этой парочки, Тилия ещё утром взяла с него обещание помочь Киру, если тому станет совсем тяжело передвигаться самостоятельно. Пока действовало обезболивающее, изгнанник ещё был способен переставлять непослушные ноги, но вскоре сил осталось только на то, чтобы хоть как-то справляться с болью, раздирающей его тело. Тилия знала, что дальше будет только хуже.

— Я вижу вход, — слышит она в темноте тихий голос Руки, а в следующую секунду гоминидка тихо чертыхнувшись, замолкает и вокруг воцаряется тишина.

— В чём дело? — шепчет Тилия, теряя из виду спину гоминидки и замирая на месте, всё ещё сжимая в руке минерал. Что так встревожило однорукую? Разглядеть хоть что-то в этой кромешной тьме невозможно и отблеск костра, слепящий глаза лишь усугубляет ситуацию. Но в одном Тилия уверенна — Рука ни за что бы не бросила их посреди вражеской территории с больным другом на руках, не случись чего-то непредвиденного.