Тригон. Изгнанная (СИ)

— Она говорит, что ты всё сделала правильно, — наконец подводит итог лидерша, окидывая то ли оценивающим, то ли настороженным взглядом Тилию. — А теперь нужно помочь Руке подняться в хижину. Ей нужен покой.

Когда они вчетвером оказываются наверху и всё ещё чертыхающаяся Рука занимает свою лежанку, наконец, приносят деревянные вёдра, внутрь одного из которых как раз помещается опухшая ступня. Гоминидка давно перестала стонать, но по её лишённому красок лицу и капелькам пота над верхней губой понятно, что её до сих пор мучает боль. Галия жестами заставляет её пошевелить ногой, и когда та послушно выполняет приказ, становиться ясно, что это всего лишь вывих.

— Галия спрашивает, откуда ты знаешь, что нужно было делать?

Вопрос Вары застаёт Тилию врасплох.

Снова ненужные расспросы!

— С детства хотела лечить людей, — придумывает на ходу Тилия, надеясь, что после этого её оставят в покое, и не нужно будет продолжать врать. — Когда определилась с профессией, нас разделили на группы и стали учить.

Пока она говорит, Галия не сводит глаз с её лица.

«Она читает по губам!» — вдруг осеняет Тилию, которая не раз слышала о целых семьях, которых облучение сделало немыми. Но, несмотря на невидимый глазу изъян целительницы, она приходится Тилии по душе.

До самых сумерек, пока ей приходиться быть сиделкой при своей новой соседке, она лишь однажды покидает хижину, чтобы принести ужин. Еда на столе всё так же однообразна. На этот раз свежее мясо — теперь-то Тилия знает, что это зайчатина, — мясо угря с Первой Лужи и пряные травы. Больше всего она боится, что у Руки может начаться жар, и тогда придётся не сладко, если конечно у этой Галии нет какой-нибудь волшебной травы, способной поставить на ноги даже самого безнадёжного больного.

Когда на Долину опускается ночь и становится совсем скучно в четырёх стенах, Тилия просит свою соседку научить её добывать огонь. Рука терпеливо, словно нерадивому ребёнку, объясняет, как пользоваться огнивом и кремнем и после нескольких неудачных попыток Тилии всё же удаётся освоить нехитрую технику. Большую часть ночи в их хижине, потрескивая, слабо трепыхается огонёк свечи, отбрасывая пляшущие тени на стены и забираясь терпким запахом гари в ноздри.

Пугающие шорохи снаружи даже под утро не дают расслабиться. Тилии кажется, что она слышит какой-то отдалённый гул, но принимает это за усталость и недосып. Ясно только одно: что бы там ни было, на той стороне Долины, оно вселяло в неё ужас.

Следующие пара дней становятся для неё настоящим испытанием. Только теперь она осознаёт, насколько это тяжело, быть постоянно привязанной к больному человеку: водить в туалет, менять повязку, уговаривать съесть ещё кусочек, следить — нет ли жара.

Галия появляется лишь раз — в первый день, чтобы проверить состояние ноги больной и передать ещё один лист с мазью. За ней неотступно следует и тощая гоминидка, выступающая в роли переводчика. Тилия в точности выполняет поручения, хоть и без наставлений миниатюрной, словно ребёнок целительницы, знает, что делать, при этом очень надеясь, что лекарство поможет её соседке так же, как помогла ей самой та чудодейственная мазь от ожога.

Полностью погрузившись в заботы о Руке, Тилия не сразу замечает, что боль в спине почти проходит и, когда Галия просит осмотреть ожог, остаётся довольна. Лишь под вечер у вконец измотанной Тилии выдаётся свободная минутка и она, настежь отворив дверь, чтобы впустить прохладный, свежий воздух, и усевшись на порог хижины, наблюдает за размеренной жизнью лагеря. Стоит только солнцу склониться к закату, погружая Долину в полумрак, почти все гоминиды, начиная с самых маленьких, как по команде высыпают наружу, устраиваясь вокруг костра: кто на брёвнах, кому не хватило места прямо на земле.

— Что они делают? — спрашивает Тилия дремлющую на своём месте соседку.

— Ждут жеребьёвки, — подаёт голос Рука.

Тилия с высоты наблюдает, как Вара выносит огромную, плетёную корзину, взгромождая её в самый центр стола, после чего каждый по очереди поднимается со своего места, подходит и не глядя достаёт маленькую каменную табличку, громко оглашая результат.

— Для чего всё это? — задаёт она следующий вопрос, с любопытством наблюдая за разнообразием эмоций на лицах местных.

Вот Блоха, только что вытянул табличку и явно обрадовался тому, что ему выпало: с завтрашнего дня и на протяжении всей недели этот рыжеволосый подросток будет работать на кухне. Следом за ним цепочка из тех, кого сбросили вместе с ней каратели. Всё так же стараются держаться вместе. Тилия обводит взглядом остальных и судя по кислым физиономиям, своим выбором довольны не все.

— Так Вара пытается нам показать, что все мы равны и на всё воля Хранителей стихий, — доносится из глубины хижины насмешливый голос.

— Ты так не считаешь? — с удивлением поворачивается на голос Тилия, пытаясь разглядеть скрытое полумраком хижины красивое лицо облучённой.

— Про равенство? Нет. И никогда не считала. Каждому своё…

— И что на этих табличках?

— Символы, обозначающие четыре стихии.