Трильби

Именно у постели Маленького Билли, в Девоншире, Таффи влюбился в Бланш Багот и через несколько недель после кончины своего друга попросил ее руки; через год они поженились. Брак их оказался очень счастливым — единственное вознаграждение, как считает бедная миссис Багот, за все горести и страдания ее жизни.

В течение первого года, а может и первых двух лет, Бланш, очевидно, была наиболее любящей половиной этой столь удачно подобранной пары. Чудесный взгляд любви (одинаковый у всех женщин) озарял ее лицо каждый раз, когда она смотрела на Таффи, и наполнял его сердце угрызениями совести и смутным ощущением, что он недостоин такой любви.

Затем у них родился сын, и взгляд любви стал изливаться на него. Бедный Таффи видел теперь, как ее взгляд скользит мимо, и испытывал щемящую, глупую ревность, которая, будучи смешной, была тем не менее весьма мучительной! Потом этот взгляд озарил второго сына, а потом и третьего. Этим лучезарным взглядом мать раньше глядела на отца своих сыновей. Но пришло время, и он зажегся в глазах самого Таффи и остался там навсегда; а так как дочерей у них не было — жена его сохранила на всю жизнь монополию на этот самый нежный, самый красноречивый взгляд.

Они далеко не богаты. Он гораздо лучший спортсмен, чем художник, и вряд ли когда-нибудь это положение изменится. Если его картины не имеют сбыта, то совсем не потому, что они слишком хороши для вкуса публики. Сам он, собственно, и не питает никаких иллюзий на этот счет, даже если его жена и не согласна с ним! Он самый скромный из всех посредственностей в искусстве, которых я когда-либо встречал, — а мне встречались куда большие посредственности, чем Таффи.

Если бы мне удалось убить его двоюродного брата сэра Оскара, и его пятерых сыновей (Уинны мастера на сыновей), и семнадцать внуков, и четырнадцать двоюродных братьев (с их многочисленным мужским потомством), которые стоят между Таффи и его наследственным баронетством со всеми владениями, он смог бы стать сэром Таффи, а милую Бланш бывшую Багот величали бы «миледи». Сие массовое смертоубийство в стиле Шекспира вряд ли вызвало бы у меня угрызения совести!

Какое ужасное искушение для автора, рассчитавшись по всем правилам с героем номер один, обрушить все блага и богатства, которые не снились и скупому рыцарю, на героя номер два, снабдив его титулом, замком и парком, а также красавицей женой и прелестными детьми! Но правда — безжалостна, а к тому же мои герои счастливы и тем, что имеют.

Во всяком случае, они достаточно состоятельны, чтобы позволить себе провести недельку в Париже и даже остановиться в Гранд-отеле; теперь — когда два их сына в Гарроу (где воспитывался и их отец), а третий учится в начальной школе в Илстри, Хертфордшир.

Это первый их выезд из Англии со времени их медового месяца. Лэрд должен был поехать с ними. Но славный Лэрд, Боевой Петух (ныне известный художник, член Королевской академии), сам готовится к медовому месяцу. Он отправился в Шотландию, чтобы обвенчаться с красивой и умной соотечественницей приблизительно своего возраста, которую он знал еще девочкой в коротеньких платьицах, когда был всего только многообещающим юнцом и гордостью своего родного Данди. Это брак по рассудку, основанный на хорошо проверенной привязанности и взаимном уважении, — а потому, без всяких сомнений, будет счастливым браком! И через полмесяца или около того, возможно, другая супружеская пара будет завтракать за тем же самым угловым столиком во дворе Гранд-отеля! Жена будет весело смеяться каждой шутке мужа — и они счастливо проживут свою жизнь.

Вот и все о герое номер три — д'Артаньяне! Приветствую вас, Сэнди Мак-Аллистер, вы самый ловкий, добродушный и веселый из шотландцев! Самый тонкий, изящный и причудливый из английских художников! «Пью за ваше здоровье и за вашу семью — живите долго и процветайте!»

Таким образом, Таффи с женой отправились проводить свой вторичный медовый месяц, свою золотую осень только вдвоем и очень этим довольны. Если один из двух шутит, а другой от души смеется в ответ — что они без конца и проделывают, — то для веселой компании вполне достаточно двоих!

Они уже обошли Латинский квартал, посетили столь памятные им места. Благодаря любезности привратницы (уже не мадам Винар) им даже разрешили войти в старую мастерскую. Теперь ее занимают два американца-художника, которые отнеслись с холодной вежливостью к вторжению в их студию в самый разгар работы.

Мастерская имеет весьма щегольской и респектабельный вид. Нога Трильби, и стихи, и рама под стеклом — все исчезло, как дым, как никому не нужное напоминание. На их месте полка с книгами. Новая привратница (поступившая всего год назад) ничего не знает о Трильби, а о Винарах известно только, что они разбогатели и живут припеваючи где-то на юге Франции. Месье Винар состоит мэром своей общины. Да будет над ними благословение божье! Они были по-настоящему хорошими людьми.