Триллион долларов. В погоне за мечтой

– Откуда вы знаете? Вы же практически ничего не видели.

Марко улыбнулся.

– Достаточно, чтобы понять это.

20

– Что бы ты сделал на моем месте с деньгами?

Эудардо поднял плоский камешек и швырнул его в море, и, прежде чем утонуть, тот два раза прыгнул по волнам. Словно в ответ на это, пенный краешек прибоя лизнул его туфли.

– Понятия не имею, – ответил молодой адвокат. – В любом случае не стал бы ломать голову над пророчеством суеверного средневекового купца. Я имею в виду, что есть куча разумных проектов, которые можно поддержать. Помочь парочке развивающихся стран подняться на ноги, в экономическом смысле. Такие штуки. Спусти на это пару миллиардов, все равно тебе столько денег за всю свою жизнь не потратить. Если ты оставишь себе миллионов сто или что-то в этом духе, их хватит на то, чтобы жить хорошо. – Он бросил на него насмешливый взгляд. – Раз уж ты слишком склонен к скромности, если тебя интересует мое мнение.

– Что бы вы на моем месте сделали с деньгами?

Грегорио Вакки серьезно кивнул. Его рука покоилась на переплете книги по юриспруденции, которую адвокат читал до прибытия Джона. Теперь его пальцы принялись тревожно постукивать по ней.

– Я всегда задавался этим вопросом, – признался он и нахмурил лоб. – Что можно сделать с тысячей миллиардов долларов, чтобы исполнить пророчество? Создать всемирную образовательную программу, думал я когда-то, чтобы все люди осознали проблемы планеты. Но, с другой стороны, в развитых странах у людей достаточный уровень образования, чтобы понять все закономерности, и ничего не меняется; так что такая программа ничего не изменит. Или приобрести лицензии на экологичные технологии и экспортировать их в развивающиеся страны, чтобы помешать им повторить все ошибки, допущенные нами с самого начала? Заставить китайцев производить автомобили с катализатором, к примеру? Но, в конце концов, сказал я себе, это все только капли на раскаленный камень, не те решения, которые на что-то повлияют. – Он огорченно покачал головой. – Вынужден признать, что я не знаю. Не могу вам ничего посоветовать.

– Что бы вы на моем месте сделали с деньгами?

Альберто Вакки запустил руку в карман своего передника для садовых работ и достал оттуда садовые ножницы, которыми обрезал засохший побег розового куста.

– Я рад, что я не на вашем месте, – произнес он. – Честно. Столько денег, к тому же это пророчество… Могу понять, что это давит на вас. В любом случае на меня бы давило. Думаю, у вас ни одной ночи не проходит спокойно. Конечно, можно на многое повлиять с такими деньгами, но вопрос ведь именно в том, на что, что может повернуть все в лучшую сторону? И, честно говоря, я не вижу всех хитросплетений сегодняшней экономики. Кто кому принадлежит, у кого какая доля… – Он остановился, начал перевязывать ветку розового куста. – Сегодняшняя экономика – о чем я говорю? Я ее никогда не понимал, по-настоящему. Что-то у меня в голове не может осознать, какое это имеет отношение к моему счастью в жизни. А значит, дело безнадежное, я никогда этого не пойму.

– Что бы вы на моем месте сделали с деньгами?

Кристофоро Вакки сидел с закрытыми глазами на лавке, сложив руки на серебряной рукояти трости.

– Вы это слышите, Джон? Жужжание пчел? Отсюда это слышится как хор, далекий тысячеголосый хор. – Некоторое время он помолчал, прислушиваясь, затем открыл глаза и посмотрел на Джона водянистым взглядом. – Я много думал над этим вопросом, когда был моложе. Но в конце концов пришел к выводу, что советовать в этом деле – не наша задача. И знаете почему? Потому что нашей задачей было сохранить состояние. Мы не смогли бы сделать это, не будь мы семьей хранителей, защитников, если бы в ходе времени не развили абсурдное отвращение к каким бы то ни было изменениям. Тот, кто исполнит пророчество, должен быть новатором, а это настолько же далеко от менталитета нашей семьи, как Южный полюс от Северного – то есть диаметрально противоположно. – На лице старика мелькнула улыбка, выражение внеземной уверенности. – Но я убежден, что вы поступите так, как нужно, Джон. Все, что видел Джакомо Фонтанелли в своем сне, стало реальностью – значит, исполнится и это.

Вечером они снова сидели на террасе, точно так же, как в первые дни, когда Джон приехал в Италию, и стол снова ломился под кастрюлями и мисками, из которых пахло мясом, чесноком и хорошим оливковым маслом. Альберто разлил по пузатым бокалам тяжелое красное вино и поинтересовался, чем он занимается в далеком Портечето.

– Был недавно в Лондоне, – жуя, произнес Джон.

– Понимаю – обновляли гардероб! – кивнул Альберто, а Грегорио кисло вставил:

– В Италии тоже есть чудесные, всемирно известные портные, если уж мне будет дозволено вставить слово.

– У меня были переговоры с владельцем инвестиционной фирмы, – продолжал Джон.

– Можно мне немного соуса? – попросил padrone, указывая на темно-коричневый кувшинчик, стоящий на другом конце стола. Эдуардо подал его деду и произнес:

– Наверное, у него достаточно денег, да?

– Его зовут, – сказал Джон, – Малькольм Маккейн.

«Дзынь!» – звякнула соусница, падая на стол.