Триллион долларов. В погоне за мечтой

– Богатство усложняет жизнь, – добавила Элен. – Возможно, ты этого еще не осознаешь. Но сейчас у тебя есть большая вилла, машины, яхта, слуги… И обо всем этом тебе нужно заботиться. Это стоит времени – времени, которого у тебя не остается для себя. Спроси себя, может быть, твои владения владеют тобой?

– Что ж, – осторожно произнес Джон, – раньше я целый день развозил пиццы, чтобы оплачивать квартиру. И у меня времени на себя было еще меньше.

Он не мог сказать прямо, что они понятия не имеют о том, каково это – быть богатым.

– Но телохранители! – воскликнула Элен. – Боже мой, я готова делать все, что угодно, только чтобы рядом постоянно не было телохранителей.

– Иметь триллион долларов – дело сложное, я признаю, – заметил Джон.

– Нет, нет. Каждый доллар, который у меня есть, я заработала сама. И я потеряю это чувство независимости, если приму твои деньги.

Джон пожал плечами.

– Как хочешь.

О Чезаре речь не шла вообще, ведь так?

По пути в кафе, где их отец сделал предложение матери, Элен спросила его, почему он просто не раздаст деньги различным благотворительным организациям.

– А десять миллионов можешь оставить себе и жить на проценты, как ты и говоришь. Тогда тебе не придется беспокоиться ни о бедности, ни о богатстве.

– Я беспокоюсь о другом, – признался Джон.

Солнце светило так ярко, в этом свете весело блестели почтовые ящики и подвески фонарей. Движение было оживленным.

Их родители шли рука об руку немного впереди, и Джон рассказал брату и его жене о пророчестве, связанном с наследством их предка, об ощущении того, что он должен сберечь деньги для дела, которое можно свершить только с помощью больших денег, и о том, что он пока еще не знает, какого именно.

Владелец кафе, как и каждый год, накрыл определенный столик.

– Вот тут я сидела, – с меланхоличной улыбкой рассказывала мать, – а ваш отец – там. Точно на том стуле.

– Конечно, сегодня это уже не тот стул, – проворчал отец, засопев и стараясь не показать смущения.

– Мы пили капуччино.

– А не кофе con latte?[36]

– И мы были в кино на Пятой авеню, в том кинотеатре с голубыми башенками, который потом снесли. На фильме с Кэри Грантом.

– «Поймать вора». Так он назывался.

– Я помню, что еще думала о фильме. И тут он меня спрашивает, выйду ли я за него замуж! Вы себе только представьте!

– Я боялся, что если не спрошу сейчас, то не спрошу никогда.

– Он тогда был немного похож на Кэри Гранта, ваш отец.

– Да ну…

– И я сразу сказала «да», не раздумывая ни секунды.

Он взял ее руку в свои ладони, истерзанные работой, на которых уже появились первые старческие пятна.

– Ты вышла бы за меня снова, если бы могла повернуть время вспять?

Она обняла его.

– Конечно.

Они поцеловались и тут же снова отпустили друг друга, как будто это было запрещено, и рассмеялись, когда поняли, насколько старомодна их реакция.

Потом все заказали капуччино – только Элен захотела эспрессо – и пирог. Джону показалось, что он заметил на лицах брата и его жены некоторое напряжение. Наблюдение за этой сценой, которая примерно в тех же деталях повторялась каждый год, похоже, не заставило их почувствовать себя влюбленными.

На обратном пути, к его удивлению, Чезаре вовлек его в разговор о футболе, что показалось Элен скучным, и она присоединилась к свекрови и свекру. Джону подумалось, что Чезаре нарочно увеличивает расстояние, разделяющее их.

– Еще раз по поводу денег… – вдруг сменил тему Чезаре, но запнулся, как будто не знал, что сказать.

– Да? – попытался подбодрить его Джон.

– Несколько месяцев назад мне дали совет по поводу акций. Выглядело довольно заманчиво, верное дело. Поэтому я подумал, что стоит рискнуть. – Чезаре колебался. – Элен ничего об этом не знает. Конечно же, все пошло не так, и суть в том, что сейчас у меня проблемы с оплатой дома и…

– Все ясно. Тебе нужно только дать мне номер своего счета.

– Ты же знаешь, налоговый инспектор ничего сверху не заработает, поэтому я подумал, если ты – я имею в виду, ты предлагал…

– Чезаре, не нужно оправдываться. Элен ничего не узнает, я обещаю.

Брат огляделся по сторонам, словно хотел удостовериться, что его лучшая половина ничего не заметила, сунул Джону в руку записку, которую нацарапал, должно быть, в туалете.

– И, Джон, пожалуйста, только не десять миллионов.

– Почему?

Подбородок Чезаре странно задергался.

– Я же говорил, придется оплачивать налог на дарение, а это от Элен не скроешь.

– Понимаю. Сколько ты хочешь?

– Десять тысяч долларов в год налогом не облагаются. Если бы ты перевел десять тысяч сейчас и десять тысяч в следующем году…

– Двадцать тысяч? Не больше? Ты серьезно?

– Только чтобы покрыть растрату. Потом я справлюсь.

– Ну, что ж. Сделаю, без проблем.

– Спасибо. – Чезаре вздохнул. – Я бы не справился с десятью миллионами, честно. Не знаю, как собирается справиться с этим папа. А ты? Не понимаю, как у тебя еще не сдали нервы!

Джон пожал плечами.

– Все еще может быть.