Трилобиты. Свидетели эволюции

Гарри Уиттингтон, наверное, больше всех прочих внес в науку о трилобитах. В 1950-х он нашел несколько замечательно сохранившихся панцирей. Там, в эдинбургском известняке — слоях ордовикского возраста, какие обнажаются в нескольких местах вдоль обочин шоссе в Виргинии (США), — панцири трилобитов со всеми детальнейшими подробностями заместились кремнием. Вмещающая порода — известняк — хорошо растворяется в соляной кислоте. Известняк часто бывает темного цвета, и, если положить кусок известняка в кислоту, он тут же зашипит. Потом шипение постепенно утихнет, и от куска камня побегут вверх пузырьки воздуха, один за другим, как в газировке. А потом вы вдруг замечаете, что из куска породы начинают выступать какие-то ребра и грани — деликатес, который не растворяется. Это и есть окремненные трилобиты, они мало-помалу вытравливаются из породы. Когда процесс заканчивается, на дне сосуда остается тонкий грязный осадок; его можно смыть, процедив раствор через сито. И остаются к вашим услугам трилобиты во всей своей красе. И сразу много. Будто вы перенеслись на 400 млн. лет назад и вас выбросило прямо на берег ордовикского океана. Можно повертеть в руках фрагменты трилобита, осмотреть со всех сторон, заглянуть внутрь панциря. Можно увидеть дублюру. Всего за несколько дней получается безупречно отпрепарированный панцирь, на который при обычном раскладе ушли бы недели кропотливого труда. Фрагменты перекладываем на предметные стекла: крупные — маленьким пинцетиком, а мелкие — влажными волосинками мягкой кисточки. Вам досталась куча свободных щек, пигидиев, кранидиев, туловищных сегментов — прямо палеонтологические золотые россыпи. Их всех теперь нужно разобрать под микроскопом, рассортировать и сложить подходящие элементы вместе — всего этого ожидаешь в возбужденном предвкушении, словно забрел на распродажу антиквариата и прикупил там по случаю целую коробку занятных безделушек. Что обнаружил Гарри Уиттингтон в ходе химического препарирования, так это фантастическую скульптуру у некоторых трилобитов. Все шипы и иглы — в действительности, шипиками были утыканы даже сами иглы — превратились в точные слепки из кремня (см. с. 50). Даже самый лучший препаратор не смог бы достойно разоблачить это шипастое великолепие. Иные трилобиты по части колючести могли легко соперничать с ежами. Шипы покрывали голову, торчали из каждого туловищного сегмента, край панциря был похож на гребенку с тонкими и длинными, как рапиры, зубьями, шипы усеивали хвост, а пара шипов тянулась далеко за хвостом, ветвясь дополнительными протуберанцами. Эти животные просто чудо, подобное современным морским конькам или крабу-пауку. Но еще чудеснее оказались крошечные органы на поверхности панцирей. На кончике каждой иголочки видны были, если внимательно вглядеться, микроскопические отверстия. У живого трилобита сквозь них выступали тончайшие чувствительные щетинки; они неустанно собирали информацию о его древнем морском обиталище, отслеживая запахи и колебания воды. У других трилобитов панцирь покрывали морщинки и складки, они собирались в сложные узоры и сворачивались в концентрические дуги, образуя подобие отпечатков пальцев, — мне они напоминали энергичные картины Джексона Поллока. У третьих весь панцирь был усеян мелкими округлыми вздутиями, будто капельками росы. У иных вместо выступающей скульптуры на панцире были неглубокие ямки. А у одного трилобита — о нем следует узнать побольше — цефалон окружала своеобразная дырчатая оторочка. Всех этих трилобитов Гарри Уиттингтон определил, собрал по кусочкам, растворив в кислоте те миллионы лет, которые хранили их в темной породе и от которых осталась лишь выплеснутая из кислотной цистерны ордовикская грязь, некогда их похоронившая.

Кроме известных уже частей трилобитов — голов, хвостов, сегментных колец — в сите после промывки оставались еще кое-какие окаменевшие фрагменты. В основном это были нестрого овальные пластинки, окруженные ободком и чаще всего с двумя оттянутыми концами. Известно, что эти пластинки хорошо соответствуют абрису центральной части головного щита с внутренней, брюшной, стороны — это показали исследования целых экземпляров. Пластинка будто продолжает край панциря с внутренней стороны, соединяясь с дублюрой. Ее называют гипостомой. Она очень точно совпадает с передней частью глабели, но относится к брюшной, а не спинной стороне животного. То, что находилось у трилобита внутри глабели, было надежно защищено и сверху, и снизу известковым панцирем. Вероятно, они играли какую-то очень важную роль: там могли располагаться нервные узлы (мозг трилобита) и желудок — а это два наиглавнейших органа для животного.