Тринадцать этажей

Томми игра не понравилась; пятиться вниз по лестнице ему было страшно, поэтому он постоянно разворачивался, предоставляя Анне и Пенни уйму времени на то, чтобы его настичь. Но по крайней мере он согласился играть, хотя и постоянно спорил, что Пенни его не осалила, хотя та его определенно догнала. Одно дело то, что Томми ее не видел, но сама мысль, что Анна могла соврать, страшно ее злила, о чем она ему и сказала. Еще ему приходилось очень тяжело, когда водящим становилась Пенни, поскольку только Анна могла сказать, когда она смотрит на них, а когда нет, и Томми постоянно попадал впросак.

Приближался вечер, и Анна становилась все более рассеянной, постоянно прислушивалась, не зовет ли мать ее ужинать. Пенни, естественно, уже давно проголодалась и канючила, но тут все было как обычно, и Анна постоянно шикала на нее, призывая сосредоточиться на игре. Томми устал, и когда подошел его черед водить, он попытался отказаться, но Анна настояла, и он занял место на лестнице. Анна опустилась на четвереньки и вцепилась руками в край верхней ступеньки. Пенни застыла рядом с ней, с широкой улыбкой на лице. Сосредоточив взгляд на Анне, Томми сделал шаг назад, но когда он передвинул ногу, у него в глазах мелькнул страх, и он оглянулся, чтобы посмотреть, куда наступить. Анна тотчас же поползла вперед и успела преодолеть три ступеньки, прежде чем Томми обернулся. Пенни спустилась на четыре ступеньки и находилась перед нею, своими огромными глазами насквозь сверля стоящего впереди мальчика. Томми предпринял еще одну попытку. На этот раз он удержался от того, чтобы оглянуться, и шагнул на предыдущую ступеньку, но потерял равновесие и на мгновение поднял взгляд к потолку. Это длилось всего одну секунду, но и Анна, и Пенни не упустили шанс и быстро спустились еще на ступеньку. В полной тишине Томми старался не расплакаться. Из носа у него текли сопли, как бывало обыкновенно, когда он пытался сдержать слезы. Сунув руку в карман, Томми достал мокрый и грязный носовой платок. Но когда он вытаскивал его из кармана, вместе с ним выпало еще что-то: пакетик ярко-красных карамелек, который он, несомненно, пытался спрятать от подруг. Пакетик упал на лестницу, и Томми непроизвольно наклонился, чтобы его подобрать.

Потом Анна пыталась сложить воедино, что именно случилось, но все произошло слишком быстро. Пенни начала двигаться, гораздо быстрее, чем обыкновенно делала, когда играла. Она сбежала по лестнице к Томми, однако взгляд ее был прикован к карамелькам, таким ярким, что они будто светились. Томми выпрямился, но к этому моменту Пенни уже была рядом с ним и не собиралась останавливаться. Анна не вполне поняла, что произошло в следующие несколько секунд. Очевидно, Пенни не могла толкнуть Томми, поскольку ее не существовало, и Томми не мог ее увидеть. Так почему же он испугался? Однако он определенно вскрикнул, и это был не крик того, кто падает. Это был крик того, кто увидел нечто жуткое.

После этого подругам больше не разрешали играть с Томми.

Тогда Анна впервые сказала Пенни, чтобы та ушла. Дождавшись, когда они останутся вдвоем в ее комнате, – их отправили в кровать без ужина, – она повернулась к своей самозваной лучшей подруге.

– Уходи!

Пенни лишь беззвучно рассмеялась.

– Пенни, уходи!

Пенни нахмурилась.

– Уходи!

Пенни ушла.

Анна осталась сидеть у себя в комнате, голодная, в полном одиночестве.

* * *

Пенни вернулась только через два дня. Все это время Анна скучала до слез. Томми больше не отпускали играть с ней, а ее родители работали или разговаривали друг с другом шепотом, полагая, что она ничего не слышит. Анна пробовала занять себя сама, но игрушки казались ей старыми и скучными, а телевизор ей разрешали смотреть лишь один час в день. Она пыталась вспомнить, чем развлекалась до знакомства с Пенни, но теперь все это казалось ей детством. Конечно, Пенни была странной и порой немного пугающей, но разве не именно поэтому они подружились? У Анны никогда не было подруги, которая бы постоянно ее куда-то таскала, а сама она, как ни старалась, не могла придумать интересные развлечения. Ну а во все те игры, которые она знала, нужно было играть по крайней мере вдвоем.

Поздно ночью, когда родители думали, что она уже спит, Анна открыла буфет, в котором впервые встретилась с Пенни, и тихо окликнула ее.

* * *

Пенни обещала не злиться на то, что Анна ее прогнала, но она была очень голодна. Она сказала, что ей придется снова отправиться жить к своей матери, поскольку мать Пенни ее не кормит. И вот вечером, когда родители Анны легли спать, она прокралась на кухню и стала искать в холодильнике, чего бы поесть. Яблоко Пенни не хотела. Сандвич тоже не хотела. Она не хотела остатки риса с яйцами и картофельные вафли. Похоже, Пенни не хотела ничего из того, что было в доме.