Тринадцать гостей. Смерть белее снега

– Надеюсь, с головой. У меня есть сведения, что он целый. Мы должны встретиться в старом доме в Нейсби. Честно говоря, я не очень уверен, что нам удастся поговорить. Карл Первый может смутиться или же он окажется простым рыцарем, скрывающимся от Кромвеля и Ферфакса. Спустя триста лет трудновато устанавливать идентичность, – усмехнулся старик. – Или же он плод воображения неврастеников, которым померещилось, что они его видели. И все же вполне возможно, что король там присутствует. Да-да, если этот чересчур возвеличенный и оклеветанный монарх действительно посещал дом в день своего поражения, а его стены сохранили какие-то эмоциональные выбросы, которые я смогу освободить, то мы сможем добавить к нашей истории пару интересных страниц.

– Не сочтите мой вопрос за бестактность, но вы действительно верите в подобное? – воскликнула Лидия.

– А что вы подразумеваете под «подобным»? – недовольно спросил старик.

В бой вступил пожилой зануда.

– Духи и привидения! – проворчал он. – Фу, какая чушь! Я видел знаменитый индийский трюк с веревкой и сумел разоблачить его! Дело было в Рангуне в двадцать третьем году.

– Духи и привидения, – повторил старик, обратив свое недовольство на зануду.

В коридоре раздался голос проводника, довольно тонкий для мужчины такой комплекции:

– Хм, слова не передают истинного смысла. Настоящий язык обходится без них. Это объясняет печальный факт, что люди, которые много говорят, на самом деле ничего не соображают.

– Ах, так?

– Если под духами и привидениями вы подразумеваете сознательные эманации, некие состояния после физической смерти, способные независимо существовать в воздушном виде, – в подобное я тоже не верю. Со мной многие не соглашаются, и я уважаю их мнение. Они считают, что вы, сэр, обречены на вечное существование в том или ином виде. Довольно печальная участь. Но если под духами и привидениями вы понимаете эманации, извлеченные силой интеллекта или экстрасенсорного восприятия из необъятной кладовой прошлого, то в это я верю. Без всякого сомнения.

Зануда был посрамлен. Хористка пребывала в недоумении. Но брат с сестрой, стремящиеся идти в ногу с прогрессивной мыслью и обладающие достаточной силой духа, чтобы выдерживать ее удары, были явно заинтригованы.

– Выражаясь доступным для простых смертных языком, вы считаете, что мы можем воскрешать прошлое? – подал голос Дэвид.

– «Воскрешать» – не совсем удачное выражение, – возразил старик. – Оно предполагает некую магию, а здесь нет ничего магического. Мы просто открываем, показываем прошлое. Ведь оно никуда не исчезает.

– Чепуха! – выпалил зануда.

Он досадовал на свое поражение. Старик наклонился к нему, чтобы довершить разгром.

– Возьмите обычную грампластинку: это ведь не что иное, как запись прошлого, – объявил он, хлопнув зануду по колену. – Карузо умер, но мы и сейчас слышим его голос благодаря техническому изобретению, точнее открытию. Появись оно тремя столетиями раньше, мне не пришлось бы ехать в Нейсби, чтобы услышать голос Карла Первого – если, конечно, повезет. Но природа не ждет, пока мы сделаем то или иное открытие. К сожалению, многие невежды об этом забывают. Ее звуковые, световые, эмоциональные и мыслительные волны, не говоря уже о других, которые лежат за пределами нашего восприятия, свободно перемещаются в пространстве – одни совершенно беспрепятственно, другие натыкаются на преграды, где временно застревают. Там они почти затухают, но могут освободиться и обрести прежнюю силу. Пойманные волны – это всего лишь часть источника излучения. Потенциально все, что когда-то существовало, любая эманация органов чувств может быть восстановлена на сенсорном уровне. К счастью, сэр, ваши бранные словечки не будут записаны на пластинку, однако оставят след в памяти, и ваша «чепуха!» будет существовать вечно.

Неожиданно зануда продолжил поединок, в котором было что-то от смертельной схватки.

– Ну, тогда вот вам еще одна «чепуха!», чтобы составить компанию предыдущей! – резко бросил он.

– Не бойтесь, ваши слова и так не пропадут, можете не повторять, – сказал старик.

– А ваши?

– Тоже сохранятся. Хотя вряд ли будущие поколения заинтересуются этим разговором. Несмотря на взаимную антипатию, мы испытываем недостаточно сильные эмоции. Они скоро поблекнут и исчезнут даже из нашей памяти. А возможно, и наоборот, сэр, они вдруг приобретут взрывную силу, и тогда вы броситесь на меня с ножом и пронзите сердце мистера Эдварда Молтби, члена Королевского физического общества, а некий пассажир, который в будущем займет мое место в углу, может испытать весьма неприятные ощущения.

Старик снова закрыл глаза, но его попутчиков не оставляла мысль, что он наблюдает за ними сквозь веки. Тут, к счастью, в коридоре появился кондуктор, и все с облегчением переключились на него, хотя он не сообщил ничего утешительного.

– Боюсь, мне нечем вас обнадежить, – заученно отвечал он на вопросы из всех купе. – Делаем все возможное, но пути занесены настолько, что мы не можем двинуться ни вперед, ни назад.