Тринадцать осколков

Отец… Он только что возвратился оттуда, где проходит граница. Граница — это река, песчаный берег, поросший красноталом, коряги и вербы, растопыренные, уродливые. От отца пахнет новенькой кобурой, скрипит портупея. Он спрашивает:

— Ну, как дела, Мариан?

Берет на руки, целует, а сам грустный-грустный. Потом к матери обращается:

— Не понимаю… Решительно ничего не понимаю!

— Написал бы Акимову. Вместе воевали, он тебя знает.

Акимов очень добрый дядя военный, большой-пребольшой начальник в Москве. Он приезжал на границу, ему все отдавали честь, с папой они схватились бороться, барахтались, потом целовались и все спрашивали: «А помнишь Царицын?.. А помнишь мост?» Помнишь, помнишь… Только и остались в памяти эти слова.

— Написал и уже ответ получил: «Надеюсь, все кончится благополучно. Я верю органам».

Через неделю, ночью, постучали в дверь. Вошли трое. В квартире все перерыли, ощупали. Отец стоял лицом к стене.

— Не напугайте Мариана! — крикнул отец.

— Мариан? Какой Мариан? — спросил симпатичный дядя и подошел к кровати, сдернул одеяло, спросил: — Ты кто?

— Девочка.

— А где Мариан?

— Я Мариан. Так зовет меня папа, и все зовут, и дядя Акимов так зовет…

— Черт возьми, — грубо сказал дядя. — Придумают же…

…Солнце, очень жаркое солнце. Оно печет прямо в макушку. Дорога длинная и пыльная. Кони бегут трусцой, гремит привязанное ведро. Из-за поворота выскочила легковая машина, черная, а блестит, как серебро. Кони рванули в сторону, бричка накренилась и сползла в кювет. Машина остановилась. Мать уже поднялась, когда из машины вышел дядя Акимов.

— Ольга! Откуда? — это он к матери. Подошел, поздоровался за руку: — Что случилось?

Милиционер вытянулся перед Акимовым и, заикаясь, еле выговорил:

— Это семья немецкого шпиона… Эвакуируем по этапу.

Дядя Акимов вздрогнул. Мать горько покачала головой:

— Что ж это делается? Вы же полжизни вместе прошли…

— Я распоряжусь, Ольга. Жить, вы будете там, где вам удобно, Мариан-то вырос… Я постараюсь, постараюсь. — Он хотел было сесть в машину, но вдруг повернулся, вынул из нагрудного кармана маленькие часики с цепочкой. — Возьми, Мариан, и будь умницей…

Сел и уехал, быстро, как в сказке: был — и нет, только пыль вихрилась на дороге.

Что ж было потом? В Москве у тетушки, двоюродной сестры отца, остановились. Акимов сдержал свое слово, кое-что сделал. Это мать утверждала, а тетушка раздраженно бросала:

— Еще бы этого не сделать! Да Леонард — честнейшей души человек, зазря его упекли. — И смотрела по сторонам, настороженно и пугливо. — Чудаки, своя своего не познавши…

Как-то проснулась, позвала мать. В комнату вошла тетушка.

— Ее нет. Ушла, к отцу ушла. — И тетушка заплакала.

Мать не вернулась.

Тетушка Марианом не называла и Мариной не кликала, Марка — и все.

— Марка, ты этого нахаленка в квартиру не приводи, — это про Васю Дробязко. — Он же бандит. Ружья мастерит да в казаки-разбойники играет. И ты туда же. Не девчачье это дело. Срам один…

Стоит тетушка, скрестив руки на груди, и смотрит на Васю.

— Ты чего это облачился в красноармейскую одежонку?

— Иду на фронт, бабушка.

— Брешешь. Таких недомерков не берут…

— Берут.

— Взаправду говоришь?

— Крест на пузе… Вот тут формируется ополченская дивизия, у них даже своя школа младших командиров. Сунулся я туда, не взяли, говорят: ты уже созрел для фронта. А мне того и надо было. Пошел в райвоенкомат. Посмотрели, послушали и определили: годен, Василий Иванович, вполне способен бить фашистскую немчуру.

— А чего к нам явился?

— С Марианом проститься.

Прощались на вокзале. Они были одногодки, но он по-мальчишески советовал: «Ты вот что, Мариан, на Советскую власть не дуйся. Отец твой, конечно, контра, но ты очень правильный человек. А все правильные нонче под ружье идут, на Гитлера поднимаются. Иди-ка ты, Мариан, к ополченцам, попросись в школу младших командиров, туда и девчонок берут, там много женского полу. Десять классов образования, возьмут. Имеешь значок «ворошиловского стрелка», самбист не хуже любого парня — кто же не возьмет такую?..

В школе готовили разведчиков. Она старалась, ей присвоили звание «младший сержант». Все уже было позади, часть готовилась к отправке на фронт, и тут приехал вдруг Акимов. Он обошел строй выпускников, обошел раз, второй и остановился напротив, узнал!

— Ваша фамилия?

— Младший сержант Сукуренко.

— С какими оценками окончили школу?

— На «отлично», — опередил ее ответ командир ополченческой дивизии, стоявший рядом с Акимовым.

— Оформить на лейтенанта. И приказ сегодня мне на подпись, — бросил он и больше ни слова, повернулся и ушел.