Тринадцать подвигов Шишкина

– А вот тебе устав нашей партии и программа – до партсобрания изучи. Видишь, что в заявлении прописано: «Программу партии изучил, с Уставом ознакомлен и обязуюсь выполнять…»

– А когда собрание?

– Извещу, – строго сказал Дудонин. – Скорее всего, в конце января – начале февраля. Готовься. Историю нашей партии почитай, следи за международными событиями, чтобы политически грамотно объяснить, если потребуется, что да как. А скорее всего, как раз и потребуется – что у нас на собрании, что на бюро райкома партии, всегда кругозор и политическое кредо выспрашивают…

Шишкин шёл домой, бережно неся аккуратно свёрнутые в трубочку два бланка партийной анкеты – на случай, если он, Шишкин, один «запорет», как выразился Дудонин. Голова пухла. Перед глазами вставали бессмертные Остап Бендер и слесарь Полесов: «Ваше политическое кредо? – Всегда!» В ушах повторялось дудонинское: «Наша партия, наша партия… наша…» А что, какая-то другая имеется? Не наша?

…Утомлять читателя описанием многоступенчатой процедуры приема молодого педагога Шишкина кандидатом в члены КПСС автор и в мыслях не держал. Всё прошло без сучка без задоринки. И без задора. В рабочем порядке. Собрание колхозных коммунистов – партком колхоза – бюро райкома партии. С соответствующими аксессуарами занудливости, в числе которых оказался извечный вопрос о принципах демократического централизма, а также ещё два: о советско-американских отношениях и состоянии успеваемости в чмаровской средней школе. В общем, к 23 февраля 1978 года Шишкин А.С. стал обладателем серой книжицы – карточки кандидата в члены КПСС.

– И это дело следует отметить! Как и нависающий День Советской Армии и Военно-Морского Флота! – торжественно заявил капитан Манько, подкатив домой к Шишкину-младшему на своём мандариновом «жигулёнке». – Сэ-эр! Карета подана!

Несколько минут спустя они очутились в Виталиной квартире, где из угла в угол дули ветры временного холостячества.

– Ну, как там Люда с Анечкой, как маленький? – спросил Шишкин-младший, усевшись на нерастратившей женско-домашний уют кухоньке.

– Лучше всех! – гордо заявил Виталий, облачившийся в свой «грудастый» передник и колдующий у плиты. – Димка поддаёт им жару! Наследник, Сашок, у меня боевой растёт.

– А намереваются вернуться? Не передумали?

Вопрос по сути риторический. Ответ известен. Уехав рожать второго, Людмила и не помышляла покидать родную Одессу. Наоборот, как разок пооткровенничал Виталий, подключила все возможные связи, чтобы выцарапать любимого супруга «из глубины сибирских руд» в Жемчужину у моря или куда-нибудь поблизости.

– Исключено, – подтвердил Виталий. – Теперь сюда и калачом не заманишь. А я и не маню. Там им лучше, сам понимаешь. Ну, может, что-то и выгорит из затеянной Людкой катавасии…

– Катавасия – это церковное песнопение, – не удержался, чтоб не сумничать, Шишкин-младший, – а в обыденной речи – путаница.

– Ну тогда «котовасия». От кота Васьки вас устроит? Кот в сапогах вон как хозяина в маркизы вывел!

– Ну и светит вам, ваше сиятельство, хоть что-то? Подвижки-то какие-нибудь имеются?

– Светит мне далёкая звезда… – Виталий вздохнул. – Мерцает нечто за тыщами парсеков. Эфемерное… Не будем пока боженьку смешить… Ну а у тебя?

Шишкин-младший зажмурился хитрым котом.

– Ага-а! – обрадовался Виталий. – И кто же эта несчастная?

– Ну почему «несчастная»?! – вроде как возмутился Александр. – Прослеживается нечто обоюдное и противоположное.

– Они были безмятежно счастливы… Давно прослеживается?

– Да вот уже… – Александр машинально загнул один, второй палец, но, подумав, сказал: – Месяц точно…

– Судя по твоим подсчётам в уме, – захохотал Виталий, – вечность! Так кто же эта счастливица? Колись! – Он страшно округлил глаза и угрожающе взмахнул ножом.

– «Ах, Таня, Таня, Танечка!..» – пропел Александр. – Простая доярочка из Кашулана. Но я, похоже, Виталь, втрескался.

– О как! – Виталий аж присел на табуретку. – Ну и?..

– А что «ну и»… Больше по телефону общаемся. У меня работа, у неё. До Кашулана, как знаешь, восемнадцать кэмэ…

– Это разве расстояние? – фыркнул Виталий. – Два часа для лыжника-дилетанта! У тебя лыжи-то есть?

– Да я и без них, было бы время, прекрасно обойдусь! – улыбнулся Шишкин-младший. – Туда же молоковоз каждое утро шныряет. Вот я утром туда, а на следующее утро обратно. Но это – с воскресенья на понедельник. А в другие дни, увы! Шесть уроков с утра. Каждый божий день, включая субботу. Плюс два раза в месяц в райцентре бюро райкома…

– Да, да, да! Помним, что вы теперь комсомольский «бонза»! Матереют люди!.. Но я рад за тебя, старик!..

Кабы так думали все… Да уж… Поездки Шишкина-младшего в Кашулан, да ещё с ночёвкой, быстро оказались на бабьих языках. От людей на деревне не спрятаться, как поётся в известной песне. В общем, или через ревнивых кашуланских старшеклассниц, либо из других источников, но вскоре Вилена Аркадьевна ужё обладала достаточным, как она посчитала, объёмом информации. И пошла ва-банк.

– Валентина, должна тебе сказать, что наш молодой словесник, который не без твоего участия в партию проник, что-то зачастил в Кашулан.