Тринадцать рассказов (СИ)

   Саша, заметив меня, облегченно вздохнула, возбужденный профессор мигом подскочил и стал сыпать вопросами:

   - Как прошла ночь? Что-нибудь необычное видел, слышал? Кто-нибудь тебя беспокоил?..

   Я рассеяно отвечал, не желая вспоминать о привидевшихся мне ночью кошмарах. Да и кому охота признаться в том, что перепугался кошки?

   - Если всё было хорошо, почему бросил вещи? - спросил недоверчивый Яковлев.- Почему лавочка перевернута?

   Я пожал плечами.

   - Ворочался и свалился. Тогда распсиховался, пнул её, вещи оставил и пошёл в этот дом.

   Он опечалился, ничего не сказал и вернулся в машину.

   - Давай, собирайся, да поедем, - распорядилась Саша. Я вернулся в баню, скомкал вещи и, убедившись, что профессор с племянницей разговорились и не обращают на меня внимания, решил осмотреться. В бане ничего не изменилось, за фигуру человека я, вероятно, принял столб, вколоченный за развалюхой. Единственным невнятным моментом в этой истории оставался альбинос. Неаккуратно собрав вещи, я специально уронил их на выходе, чтобы, не привлекая излишнего внимания, поближе осмотреть землю под окном. Когда я наклонился, в висках застучало, а руки стали дрожать: поляна была усеяна отчетливо различимыми следами ступней без пяток.

   Не пытаясь отыскать разумного объяснения, я поторопился к машине. О своей находке не стал сообщать Яковлеву, мечтал поскорее вернуться домой и забыть о ночи, проведенной в заброшенной деревне Тарасово.

Рассказ третий.

Цыганский барон.

   Осень девяносто девятого выдалась теплой и красивой. Легкий ветерок то и дело срывал с деревьев жёлтые и буровато-красные листья с фиолетовыми прожилками, небрежно раскидывал их по земле, образуя пышный ковёр. Считая, что готовиться к будущему поступлению пока рано, так и не сумев подыскать себе работу, я предавался блаженному безделью: много гулял, ездил по знакомым, и, как ни совестно в этом признаться, наслаждался жизнью, в то время как маме приходилось кормить нас. Моё знакомство с профессором Яковлевым вселяла в неё надежду, что в будущем году я точно поступлю, поэтому она несколько смягчилась и благосклонно относилась к моему времяпрепровождению.

   В начале октября мне позвонил школьный приятель Вадим Кислицкий. Поинтересовавшись состоянием моих дел и проболтав с минуту о пустяках, он, наконец, перешёл к делу.

   - Слушай, Славик, я тебе чего звоню, - он замялся. - Понимаешь, мы с семьёй решили выбраться на недельку из города, попутешествовать. Отец обещал - если поступлю, поездка в Египет с него. Он уже договорился, билеты взял, в универе я всё уладил, получил отгул. И тут вдруг дядь Павлик - ну ты знаешь его, на выпускном он громче всех орал, когда мне аттестат вручали - говорит, что не может за нашим домом присмотреть. Отец к нему и так, и эдак, а он нет да нет. Руками разводит, да приговаривает: "Ну не получается, никак не получается".

   - Неужто у вас район настолько опасный, что дом неделю без присмотра не постоит? - спросил я.

   - Славик, ты же знаешь - по соседству цыгане живут. Мать их страшно недолюбливает, побаивается. Вот и хочу тебя попросить последить за хозяйством. Если хочешь, можешь даже ночевать у нас. Еду и деньги мы само собой оставим. Делай что хочешь, только собаку не забывай кормить. Ну как, согласен?

   - Неужто ваши соседи-цыгане такие тупые, что грабить вас станут?

   - Да грабить-то не станут, но навести кого-нибудь могут. В общем, ты согласен или нет? Днями ведь дома сидишь, не учишься.