Тринадцать рассказов (СИ)

   - Потому что был непосредственным участником истории, приключившейся с Трофимычем. Он какое-то время работал патологоанатомом. Говорят, талантливый был специалист, въедливый, начитанный. Году в семидесятом позвонил ему его отец, грустный, подавленный. Сынок, говорит, я как помру, ты мне жилы подрежь и сам никогда не женись. И прости меня, сынок, что привязался к твоей матери, полюбил, дал волю греховной страсти и испоганил тебе жизнь. Сказал и повесил трубку. Трофимыч перепугался, позвонил в милицию, те приехали, проверили - оказалось, отец голову в духовку засунул, газ включил и задушился. Так все решили, но не Трофимыч. Не поверил он, что его отец мог покончить с собой - причин-то никаких не было. Решил во всём сам разобраться и настоял на том, чтобы вскрытие проводил он. Сначала ему запретили, но когда надо, Трофимыч всегда своего добивался. Перевезли тело отца в его морг, он прогнал всех помощников-практикантов, остался один в зале. Сидит, смотрит на труп отца и понимает, что не может его резать. Достал спирт, разбавил, принялся пить. Дай, думает, нахлестаюсь, может тогда работа пойдет. В общем, просидел он до вечера, периодически выпивая. Решился, наконец, подошёл к трупу, взял скальпель и только надрез делать, как покойник глаза открыл. Трофимыч отскочил, всё думает, поехала крыша. А труп-то поднимается, руки на груди скрещены, глаза злые-злые, зубы оголились, клацают. Нави зарычал да бросился на родного сына. Трофимыч чудом каким-то выскочил из зала, запер дверь, а мертвец за ним ломится, да с такой силой таранит дверь, что глядишь, и не выдержит. Трофимыч понастроил баррикад и вниз, к телефону, мне звонить. Я тогда ещё не был таким увлечённым как сейчас, слышу, язык заплетается, решил, что друг напился и то ли разыгрывает меня, то ли белку подхватил. Хотел послать его, но что-то меня остановило. Дай, думаю, съезжу. А морг-то на краю города, далеко, транспорт не ходит, пришлось пешком добираться. Пришёл туда к утру. Трофимыча обнаружил возле баррикады, бледного, дрожащего. Он, говорит, ломился, да сейчас вроде угомонился. Ну, мы разобрали завал, дошло дело до того, что дверь надо открывать. Трофимыч сторонится, вижу, боится. Тогда я сам открыл, внутрь зашёл, а там всё вверх дном, повсюду трупы валяются, видно, что тела погрызены, а отец Трофимыча застыл в углу со скрещенными на груди руками и жутким оскалом, а губы и лицо в крови измазаны. Я перепугался, от страху даже креститься начал, но покойник не шевелится. Трофимыч храбрости набрался, вошёл внутрь, начал причитать, как же он успеет порядок навести, да следы укусов скрыть. Понятное дело, я вызвался ему помочь, успели мы прибраться и отцу его жилы подрезали, как он просил. Когда тело осматривали, оказалось, что у покойника хвост имелся, характерная метка ведьмака. Вот я и решил, что друг мой тоже проклят, предупредил его. Он пообещал со мной связаться, если вдруг почувствует приближение смерти. Вчера вечером позвонил, я мигом примчался. Он еле дышит, просит увезти из деревни, говорит, чертей видит. Я кое-как его перевёз сюда, на лавку положил, всю ночь ухаживал, он рано поутру и представился.

   История нагнала жути, но было в ней что-то неправдоподобное.

   - А вы не думали, что весь этот кавардак мог устроить ваш друг? - спросил я профессора.

   - Трупы он тоже искусал?

   Я пожал плечами.

   - Может, напился пьяным, заснул, а в зданий морга какая собака заскочила, всё перевернула и трупы погрызла. Ваш друг проснулся, перепугался, может по-пьяни привиделось чего необычное, запаниковал и вам стал названивать. Вы-то сами не видели мертвеца?

   - Сам не видел, - согласился профессор. - Но ведь ты знаешь, как обстоит дело со сверхъестественным. Зачастую доказать однозначно ничего нельзя, всегда есть лазейки для рационального объяснения. Вспомни о тени. Что ты видел тогда, Слава, можешь толком объяснить?

   Здесь мне нечего было возразить. Каждый раз возвращаясь мыслями к памятной ночи в студенческом общежитии я не мог с уверенностью сказать, что там увидел.

   У покойника мы просидели до утра. Станислав Николаевич на какое-то время задремал, да и я не без греха, но ничего страшного не произошло. Когда рассвело, профессор подошёл к своему умершему другу, поднял свесившуюся руку и положил её на грудь, с грустью посмотрел на его неприятное лицо.

   - Покойся с миром, - прошептал он.

   Вскоре к нам приехала Саша и отвезла меня домой.

Рассказ пятый.

Лесные вихри.

   - Мама, я нашла ещё один! - радостно заголосила шестилетняя девочка, неуклюже срезая крупный белый гриб.

   - Моя ты умница, - улыбнулась Женя и протянула дочери корзинку.

   - Ну-ка покажи, - изобразив любопытство, попросил Вадим.

   - Тебе, папа, не покажу, мы в разных командах, - девочка быстро бросила гриб в корзину.

   - Толяша, давай поднажмём, а то Маша с мамой нас сделают, - улыбнулся Вадим и подмигнул жене.

   - Еще чего! - возмущенно забухтел пятилетний Толик, обходя старый пожухлый пень.