Тринадцатая девушка Короля

   Тут спорный вопрос. Если у ильмов спросить, те, само собой, скажут, что мы, а если у нас... Сейчас, пожалуй, даже в самых старых книгах не найдешь ответа на вопрос, с чего началось противостояние между двумя нашими народами, но в тот год, когда окончательно встала Гряда, это противостояние достигло пика, едва ли не полностью уничтожив обоих. (На радость нашим другим соседям, надо сказать, для которых теперь, когда неспокойные колдуны оказались заточенными на своих территориях, земли люфтов в одночасье стали лакомым кусочком).

   Ильмов во время Великой войны полегло столько, что они и по сей день, ходят слухи, не восстановились... Хотя это и не удивительно, их и тогда-то было в сотни раз меньше, чем нас, а теперь, когда за нами технологии и ужасающее по своей мощи оружие... Впрочем, не было бы ни того, ни другого, если бы не девушки Короля. Те самые, что в первые годы после становления Гряды были хуже самых бесправных рабынь. Это уже потом, едва ли не целое поколение спустя, когда стало понятно, что магия из Лэнара ушла почти полностью, и одаренные дети перестали рождаться под крышами наших домов, отношение люфтов к переселенкам изменилось кардинально.

   А что делать? У нас и раньше-то маг рождался один на сотню, да и то силами не мог равняться ни с одним из ильмов, а с тех пор, как встала Гряда, магия из нашего мира ушла почти полностью.

   Поэтому и витражи теперь не выходят такими красочными, и мрамор недостаточно бел... Единственное, что мы научились делать по-настоящему виртуозно – это создавать оружие и убивать. От документальных хроник и по сей день – а ведь уже двадцать два года прошло! – кровь стынет в жилах, и волосы встают дыбом. Мне хватило одного посещения музея Войны для того, чтобы не спать после этого седмицу. Ладно, тогда мне едва исполнилось десять, но я и Сейчас, если честно, не могу без содрогания смотреть на пластины с изображением того, как бушует в южных провинциях Ильмы мертвое пламя. То самое мертвое пламя, которое мы и выдумать бы не смогли, если бы не девушки, родившиеся на земле, что мы пытались уничтожить.

   В истории каждой семьи, каждого рода, наверное, есть момент, которым ты не гордишься. Я не оправдываю свой народ, не кричу, как это делают многие, что мы в своем праве, потому что они первые начали. Потому, наверное, и не люблю зиму в Красных Горах. Потому что именно зимой, только в ночь Новорожденной Звезды и только в здешнем Храме на три четверти часа приподнимается завеса между нашими мирами. И только благодаря этому Ильма вновь и вновь платит по счетам, которые сотни лет назад выставил ей Лэнар.

   И все равно, несмотря ни на что, я застыл у подножия храмовой лестницы, сожалея о том, что былого уже не вернуть.

   – Кэйнаро-на-Рити! – окликнул меня тот, чьим помощником я должен буду стать на ближайшие пару седмиц. – Ты решил, что снеговик в твоем лице украсит подножие лестницы Храма? Поднимайся! Я уже распорядился, чтобы тебе ванну приготовили!

   – Лучше б горячего дурманного меда, – проворчал я, оборачиваясь на голос и недоумевая, с чего вдруг меня пробрало на философские мысли.

   Старика, что работал в Храме Красных Гор, звали Радо-са-Или, и я был уверен, что лишь наличие приставки «са» в имени помешало ему сделать достойную карьеру. Сейчас, конечно, силы у него были уже не те, но когда-то он по праву считался одним из самых сильных магов Лэнара, достойным кресла в Королевской магической палате. Был бы достойным, если бы не был внебрачным.

   – Да поднимайся же ты! – вновь крикнул он мне, по-стариковски кутаясь в яркую шаль с длинными кистями. – Заморозить он меня решил, что ли?.. Ну, что смотришь, Кэйнаро! Я не красна девица, чтоб на меня так смотреть!

   – Это уж точно, – хохотнул я, легко взбегая вверх. – С красной девицей вас, Или-са, даже слепой не перепутает.

   У приемщика Радо были седые волосы до плеч, седая жидкая борода, большой сизый нос любителя нюхнуть сухой чамуки и просто чудовищный горб. Как человек, давно привыкший к собственному уродству, Радо-са-Или легко шутил на тему красоты и был большим любителем пройтись по собственной внешности.

   Сегодня, судя по блеску подслеповатых глаз, старик уже успел нанюхаться чамуки и пребывал в прекрасном расположении духа, чего нельзя было сказать обо мне.

   – Что нового на большой земле? Как там Лэнар?

   Я пожал плечами. Меня всегда раздражала эта привычка провинциалов спрашивать, как там столица, а в сочетании с дорожной усталостью и похмельем вопрос приобрел какие-то издевательские нотки.

   – Да что ему станется? Стоит себе... Радо-са-Или, а ужин у местной хозяйки по-прежнему в восемь? Я бы сейчас живого васка сожрал, вместе с рогами и копытами.

   Старик рассмеялся, вслух позавидовав моему юношескому аппетиту, и велел поторопиться с ванной, пообещав, что попробует выпросить у грозной домоправительницы для меня чашку горячего меда и хотя бы парочку сухарей.