Тринадцатая королева

После полонеза Матео подвёл её к трону, со всем почтением кланяясь, и после этого веселье продолжалось еще довольно долго. Но именно с этого момента, взглянув на короля и увидев его хмурый взгляд, Лео почувствовала тревогу и ощущение неминуемой беды. Матео пел, устраивал представления и игры — Лео не заметила, когда это произошло, но он вернул себе шутовской наряд, словно ему привычнее и удобнее было в нем, — и словно старался всё внимание короля отвлечь на себя. Но Леонелла чувствовала — всё напрасно. Она больше не танцевала ни с кем, кроме мужа; Абрэмо вел её грубо, часто ошибался, да это было и немудрено, ведь под вечер от обильных возлияний с самого утра у него, видимо, разболелась голова, он стал хмур и мрачен. А под вечер и вовсе отослал Леонеллу к себе. Она уже стала думать, что сегодня он к ней, не придёт. Но ошиблась.

Стоило ей с помощью многочисленных помощниц снять королевский наряд, вымыться и расчесаться, приготавливаясь ко сну — она и правда очень устала за этот день, — как в комнату зашёл Абрэмо, жестом выгнав служанок.

Когда Лео вспомнила, как это было, у неё снова сердце замерло, а потом подпрыгнуло к горлу. Она опять ощутила свой испуг и предчувствие чего-то опасного. Абрэмо что-то прятал за спиной, и почему-то Лео тогда показалось, что ничего хорошего. Но король принес ей розу. Он резко протянул цветок ей, едва не хлестнув по лицу.

— Вам нравится, моя королева? — он держал цветок прямо перед ней, выжидательно сжирая её взглядом. — Это ведь ваши любимые?

Лео протянула руку, чтобы взять подарок, но Абрэмо неожиданно отдёрнул руку, и у Лео получилось схватить только воздух.

— Не так быстро, моя дорогая, — глумливо усмехнулся король. — Вы ведь и так играючи добиваетесь всего, что вам нравится в этой жизни, так что цветок вы получите по моим правилам.

Лео подняла на него взгляд, недоумевая, к чему весь этот спектакль. В целом, цветок ей не особо был нужен, чтобы за него «бороться». Но у короля, видимо, был свой план. Он взял её руку, сначала пристально рассматривал, а Леонелла всё отчётливее чувствовала опасность, исходящую от этого человека. Как она могла думать, что он симпатичный и приятный? Если бы ей велели описать дьявола во плоти, наверное, она бы начала с внешности Абрэмо в эту минуту. Глаза его, оттенка светлее, чем обычно, полыхали безумием и отчего-то яростью, словно он пришел не к жене, а к самому заклятому врагу.

— Я чем-то прогневала…

Но Абрэмо не дал Лео договорить, приложив палец к её губам. Он долго и проникновенно смотрел на Леонеллу сверху вниз, а потом его пальцы сменил бутон, которым Абрэмо принялся водить по щеке Лео.

— Ты чувствуешь, какие нежные лепестки? Такие же нежные, как и твоя кожа… как и твой взгляд… Шелковистые, как твои волосы, — бутон медленно переместился на лоб, и Абрэмо убрал её пряди, упавшие на лицо, назад. — Его аромат сладок, как и твои речи, а красота приковывает к себе взгляд. Его нежность подкупает. А на самом деле правда заключается в том… — он взял руку Леонелла и аккуратно вложил стебель ей в ладонь, невесомо поглаживая большим пальцем и обнимая её руки своими, — что вся эта внешняя красота таит в себе опасность! — король вдруг резко сжал свои руки вместе с её так, что шипы розы больно впились в ладони Лео. — И приносят боль!

— Ваше Величество… — вскрикнула от неожиданности Леонелла и уже хотела вскочить, но Абрэмо не позволил ей этого, лишь продолжая смотреть на неё свирепо, словно она сделала что-то действительно непоправимое.

— Вот именно! — рявкнул Абрэмо прямо ей в лицо. — Величество! Величие — вот что отличает королей от… всякого отребья! А ты что творишь?

Меньше всего Лео ожидала удара, поэтому даже не заметила, как Абрэмо двинулся, лишь звонкая пощёчина обожгла щёку. Леонелла инстинктивно схватилась за лицо, уронив цветок, и часто и недоуменно моргала, пока Абрэмо, отскочив от неё на пару шагов, принялся сдирать с себя одежду.

— Ты понимаешь, что ведёшь себя непотребно, и тем самым лишаешь меня авторитета в глазах вельмож?!

Лео чувствовала, что должна что-то сказать, но впала в какой-то неуместный сейчас ступор и только стояла, хватая ртом воздух и прижав руку к пылающей щеке. Ее никто никогда не бил. Никто никогда не орал на неё. То, что это произошло, наверное, должно было как-то возмутить, напугать или устыдить её в чем-то, чего она никак не могла взять в толк, что сделала не так. Лишь в прострации смотрела перед собой и ничего не могла из себя выдавить.

— Шляешься одна! — продолжил кричать король. — И ни разу не пришла к своему мужу, для чего, собственно, ты тут и нужна!

Лео просто обомлела. Разве он, лично, не дал ей понять, что сам будет навещать её в покоях? Откуда она, невинная девушка, должна знать, как и что делать с мужем в спальне, да еще быть инициатором этого?

— Водишь дружбу с чернью! — все больше распалялся Абрэмо, а в руках его тем временем сказался хлыст. — И я этого так не оставлю! Если твои родители не воспитали тебя, как нужно, придётся мне!