Тринадцатая королева

Лео чувствовала себя странно. С одной стороны она совершенно не находила в себе желания быть чьей-то женой, все претенденты на ее руку были до отвращения неприятны, и она отказывала всем, не взирая на увещевания отца. Через их Облачное поместье прошли многие юноши, мужчины и даже старики, все ее сестры выбрали себе мужей, и только Леонелла сторонилась всех. Отец мог бы заставить ее силой… но отчего-то не стал. «Ты еще всех удивишь!» — говорил он ей и целовал в макушку.

Ростом Лео оказалась самой маленькой из всех своих сестер. Она едва сравнялась с младшей Аэлисой, а ее макушка как раз упиралась в подбородок не особенно высокого отца. Но несмотря на свой небольшой рост, Лео отличалась от своих сестер упрямством и своеволием. «Боевой гномик», — нежно называл ее отец, никогда не ругая за попытки отстаивать свою точку зрения. Мать всегда сердилась: она-то как раз была уверена, что место женщины при муже и желательно молча, однако не считала возможным указывать мужу, как воспитывать дочерей и, поджимая губы, терпела непростой характер средней дочери.

В тот день Леонелла скучала. Их поместье опустело после продолжительных праздников — один день рождения плавно перетекал в другой, потом был праздник урожая, затем снова дни рождения членов их многочисленной семьи, и вот теперь, наконец, все разъехались, и поместье совершенно не радовало гулкой пустотой.

Дело шло к зиме — снег еще не выпал, но все листья с деревьев облетели и трава пожухла, наполнив и без того унылый пейзаж грязно-коричневой палитрой. Лео слонялась по замку, не зная чем себя занять. Рисовать не хотелось, удручающий пейзаж за окном ни на что не вдохновлял, купцов с заморскими товарами теперь не будет до весны, праздники прошли. Она попробовала заняться хозяйством, но из кухни была выгнана матерью, со двора ее тоже вежливо попросили, а из конюшни она ушла сама — оседлав свою любимицу Палу, Леонелла отправилась проветриться.

Конечно, ее родители не приветствовали одинокие прогулки — согласно этикету, дочь герцога должна была путешествовать со свитой, но Лео любила неспешно ехать на лошади в одиночестве вдоль полей и не видела ничего зазорного в том, чтобы прогуляться недалеко от поместья. Разбойников в окрестностях нет, а соседские вельможи и их подданные хорошо ее знали.

Она уже хотела возвращаться домой, когда услышала в отдалении голоса и шум. Исполненная любопытства, она поехала на звук и вскоре поняла, что в лесу идет охота. Лео обрадовалась и поспешила туда — она всегда хотела поучаствовать в чем-то подобном, но ее отец был не из тех, кто любит активный отдых, а навязываться в семьи своих сестер Леонелла не желала. Особенно после того, как пьяный муж ее старшей сестры Дженевры приставал к Лео во время празднований.

Леонелла была уже близко, слышала нетерпеливое ржание лошадей, топот копыт, гиканье охотников и лай собак. В нетерпении увидеть все зрелище, она подобралась совсем близко, но тут на нее выскочила стая гончих. Для Лео это не было неожиданностью, чего нельзя сказать о ее лошади. Громко заржав, любимица герцогини по кличке Пала встала на дыбы, едва не сбросив чудом удержавшуюся в седле Леонеллу, и поскакала вперёд, не разбирая дороги.

Раньше ничего подобного с Палой не происходило, и Лео растерялась. Она пыталась успокоить лошадь, но та, будто безумная, несла свою наездницу к обрыву. Леонелла запаниковала — если ей не удастся остановить Палу, они вместе свалятся в овраг и покалечатся.

— Помогите! — закричала Леонелла, надеясь, что ее услышат охотники. Сердце заходилось от страха за свою жизнь, и именно в эту минуту одинокая прогулка перестала казаться герцогине такой уж хорошей идеей.

— Держитесь! — услышала она за спиной, и почувствовала облегчение. Значит, ее услышали и сейчас помогут.

Сзади отчетливо раздавался стук копыт по утоптанной земле, который приближался с каждой секундой. С лошадью Лео поравнялся гнедой конь, безупречно послушный, с мужчиной в седле. Человек, догнавший Лео, был экипирован как охотник — в грубой куртке и толстых охотничьих рукавицах, перехватил поводья, останавливая бунтующее животное. К удивлению Леонеллы, Пала послушалась мужчину, видимо почувствовав твердую уверенную руку, и остановилась, ведя головой и гарцуя.

— Все в порядке? — глубоким низким голосом спросил мужчина и повернулся к Леонелле. Головного убора, чтобы понять его статус, у мужчины не было, зато лицо закрывал платок, оставляя для обзора только глаза. Выразительные, и такого удивительного синего оттенка, какого Лео не видела раньше ни у кого.

— Спасибо, что спасли меня, — пролепетала Леонелла, стараясь унять частое от испуга дыхание. — Там впереди овраг, я думала…

— Где ваша свита? — безошибочно определив ее принадлежность к вельможам, спросил мужчина, не дослушав Лео. — Я отведу вас к ним.