Тринадцатое чувство

‒ Именно из-за своих детей я не мог дольше наблюдать за бесчинством! ‒ неожиданно вдохновенно заявил Алихан Байрамович. ‒ Дело не в мести. Как можно жить спокойно и не бояться за судьбу близких, зная, что вокруг творится такое дерьмо? Полиция, местные власти ‒ все закрывали глаза на то, что происходило у них под носом. Если они не хотят бороться с несправедливостью, я сам вынесу приговор и приведу наказание в исполнение. Такие люди, как Суровый не должны ходить по земле. Не станет его ‒ прекратятся страшны эксперименты. Я дождался, когда они отобрали очередную жертву и в тот же день похитил ублюдка.

‒ Поэтому вы накачали его тем же препаратом, что он своих подопытных? А затем пытались убить, сливая кровь? Чтобы Родион испытал то, что делал с другими. Вряд ли вы не довели дело до конца из-за того, что в процессе вам стало его жалко. Что-то пошло не так?

‒ Вы правы, я не испытывал к Суровому ни грамма сочувствия, ‒ усмехнулся мужчина. ‒ Я уничтожил целый пакет той дряни, что он так бережно хранил. По факту он умер от своего же изобретения.

‒ Препарат подействовал на него иначе? ‒ Лина о чем-то подобном догадывалась.

‒ Я подозревал, что так будет. Его подручные тщательно отбирали кандидатуры для экспериментов. Мерзавец сильно мучился перед смертью, ‒ с торжествующей, пропитанной ненавистью улыбкой, сообщил Арипов, ‒ слышал тех, кого убил, кричал, что они мучают его, терзают душу. Надеюсь, он и впрямь, видел лицо моей дочери, прежде чем сдох. Он испустил дух раньше, чем я закончил. Пришлось продержать труп несколько дней на скотобойне, чтобы без лишних подозрений сжечь. Затем я сбросил тело в коллектор. Знаете, ‒ тихо произнес мужчина, глубоко вбирая в легкие морозный воздух, ‒ я поделился с вами и мне полегчало.

‒ Правда нас исцеляет, ‒ приободрила мужчину Дубравина. Она прикрыла глаза, позволяя прохладному снежку падать на лицо и охлаждать щеки.

Оба собеседника больше не проронили ни слова. Каждый думал о своем. Вокруг кружил нарядные крупные хлопья, а где-то вдалеке выли полицейские сирены. Настало время возвращаться домой.

[1] Октаэдр (греч. οκτώ восемь и έδρα основание) ‒ многогранник, гранями которого являются правильные треугольники и в каждой вершине сходится четыре грани.

[2] Криптонит ‒ вымышленное радиоактивное кристаллическое вещество зеленого цвета, фигурирующее во вселенной DC Comics.

[3] ГШ-18 (аббр.) ‒ российский пистолет, разработанный в конце 1990-х годов в Тульском конструкторском бюро приборостроения. Название он получил по первым буквам фамилий конструкторов, под руководством которых проектировался: Грязев В.П. и Шипунов А.Г. Число «18» означает ёмкость магазина.

[4] СР-1МП (аббр.) ‒ самозарядный пистолет «Гюрза». Разработан для силовых подразделений специального назначения по программе НИОКР «Грач» конструкторами ЦНИИточмаш П. И. Сердюковым и И. В. Беляевым под патрон повышенной эффективности 9×21 мм образца 1995г. с дульной энергией пули 635Дж.

Глава 5. Конец? Часть 1

Конец света маловероятен. Но всегда остается надежда.

Стивен Кинг «Буря столетия»

Праздничные дни навевали как приятные воспоминания, так и не очень. Дубравина все еще помнила первые, а вот ее младший брат, к сожалению, довольствовался исключительно вторыми. Разница в возрасте у ребят составляла пять лет. Власу стукнуло семь, когда мама умерла, и радость в доме навечно испарилась. С тех пор их отец ‒ суровый, холодный, замкнутый и жесткий человек, предпочитал проводить знаменательные даты в стенах служебного офиса. Он так сильно погрузился в работу, что пропустил все важные мероприятия в жизни своих детей – дни рождения, победы в олимпиадах, спортивных состязаниях, театральные выступления, выпускные в школе и университете.

Лина долго переживала из-за отрешенного поведения родителя, потому что не понимала, как объяснить восьмилетнему малышу, почему папа, как прежде, не хочет проводить с ними теплые семейные вечера. Но со временем дети привыкли и, предоставленные сами себе, весело проводили праздничные дни вдвоем. Так у брата с сестрой вошло в традицию встречать Новый год вместе, в скромной, но уютной компании. Они покупали елку, наряжали ее старыми игрушками, украшали дом, смотрели фильмы, создающие атмосферу праздника, а тридцать первого с самого утра обязательно включали советские киноленты, непременно завершая вечер «Чародеями[1]», которых так обожала их мать. Ребята готовили простой праздничный ужин и с десяти вечера сидели перед экраном телевизора, поедая «селедку под шубой» и запивая, приятно щекочущим небо, шампанским.