Тринадцатый бог. История одного Зла

Челюсть противника хрустнула и отлетела к стене. Скелет пошатнулся и отступил, опустив голову. Коинт оскалился, но нападать больше не стал. По пальцам разбитой ладони чертила красные дорожки королевская кровь.

— Чародел, воин, мы идем дальше, — Коинт презрительно глянул на противника и, сделав шаг назад, отвернулся. — За мной.

Патриция, осторожно опустив змееныша на землю, поднялась, цепляясь за стену и двинулась за королём. Фирмос последовал её примеру.

— Сделай так, чтобы он не шёл за нами, — приказал король чароделу.

— Я не могу повлиять на него. И вмешиваться в магию…

— Так завали его камнями!

Фирмос замер.

— Будет исполнено, сир.

И, резко развернувшись, вскинул руки.

Глава 7

Рыбы

Глория замотала головой, не желая принимать за правду слова отца.

— Я прошу тебя, не запирай меня в четырёх стенах! — высоким голоском обиженного ребенка пропищала она.

Мессер Нильянто, сидевший за своим огромным письменным столом, оторвался от разложенных перед ним бумаг и раздраженно посмотрел на дочь.

— Ты мешаешь мне, Глория. Сейчас ты не осознаешь, сколь велик твой проступок и таишь обиду, но со временем ты поймёшь меня. Ступай.

— Отец, разреши мне хотя бы выходить на прогулки с матерью! Это невыносимо!

Мессер Нильянто вздохнул, прикрыл глаза и принялся тереть переносицу.

— Твоя мать не привила тебе и толику уважения к семье. Моё решение окончательно, — он исподлобья глянул на всхлипывающую дочь. — Вскоре ты отправишься в храм Девы. До того времени тебе не разрешено покидать дом ни одной, ни в сопровождении. И если ты ослушаешься моего приказа, я велю публично высечь тебя, после чего ты найдёшь приют в храме Скорпиона как плакальщица или слуга умерших. Мне не нужен ребёнок, позорящий великий дом Нильянто. Ещё одно слово, и я прикажу моим людям оттащить тебя в комнату силой.

Он махнул рукой, словно отгонял надоедливого кровососа. Глория закусила губу, пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания, и, неуклюже поклонившись отцу, как могла быстро покинула его кабинет. Она слишком долго спорила с мессером и сделала только хуже. Отец никогда не отказывался от своих слов. Если она ослушается его и сбежит из дворца, её вычеркнут из летописи дома.

Но что если никто ничего не заметит?

— Юная донна, монна Нильянто желает вас видеть, — не успела Глория сделать и шага от кабинета отца, как ней подскочила её собственная служанка. После возвращения дочери мессер Нильянто решил, что она уже достаточно взрослая, и заменил няньку личной прислугой.

Глория кивнула и последовала за девушкой. Глаза щипало от слез и жгучей обиды. Убранство дома яркими красками расплывалось перед взором. Глория чувствовала себя ещё одной вазой в коридоре, о которой вспоминали только тогда, когда налетали на неё, и тут же грозились отправить в кладовую до скончания дней, а потом, потирая ушибленную ногу, сворачивали за угол и забывали о досадном происшествии. Ваза оставалась на своем месте, покрывалась пылью, рисунок её тускнел, у горлышка лупилась краска. О ней забывали до очередного удара.

В гостиной мать играла в карты со своей компаньонкой — старой каргой монной Лукрецией Строцци. От старухи противно пахло жевательной смесью, а её длинный, с огромной родинкой на конце нос едва не задевал карты, которые та держала веером перед собой.

— Полюбуйтесь на неё, монна Строцци, — мать возвела глаза к небу. — Ну почему Четвертый бог не послал мне хороших, смиренных дочерей? И что тебе сказал отец, негодница?

— Что я больше не имею права покидать дом, — бесцветным голосом ответила Глория. — Иначе он велит меня публично высечь и отдаст Черному Скорпиону.

Монна Нильянто вытащила из своего «веера» карту и бросила её на столик.

— Венценосный черный лев, — женщина гордо вскинула голову. — Я выиграла! Глория, ступай в свою комнату. Мне стыдно за тебя. Я поддерживаю решение твоего отца.

Глория поклонилась и направилась к себе. По пути к ней присоединилась служанка.

— Ваши родители очень переживали за вас, — девушка попыталась успокоить юную госпожу. — Вы могли погибнуть.

— Я и здесь могу погибнуть, — проворчала Глория и захлопнула дверь перед носом служанки. Ей нужно было остаться одной, чтобы опробовать новое заклинание.

Стряхнув слезы и расправив плечи, Глория подошла к окну и через тонкую занавеску выглянула на улицу. Воздух плыл от жара. Людей внизу было мало, и все они очень торопились укрыться от палящего солнца. Ученик булочника, рыжий бледный мальчишка, нес в руках корзину с плюшками. Навстречу ему шагал хорошо одетый юноша. Он мог бы обойти мальчишку, но дороги не уступил и сильно задел того локтем. Плюшки полетели из корзины на мостовую, а юноша остановился и начал кричать. Его вопли слабым эхом долетали до Глории — в жару окна не открывали. Стены дома сохраняли прохладу даже в самый знойный день. Мальчишка, между тем, не обращая внимания на оскорбления, опустился на колени и начал собирать плюшки, кое-как отряхивая их от дорожной пыли.

— Чернь! — завизжал юноша и пнул корзину. Итог был известен.